Особенно катастрофическая ситуация с кадрами оленеводов-пастухов в хозяйствах самого оленного района — Пенжинского.
— У нас очень крупные стада, — говорит директор совхоза «Пенжинский» Владимир Николаевич Мизинин, — это просто страшно подумать. Кто знаком с оленеводством, тот может себе представить стада в четыре с половиной — пять, тысяч голов в каждом в летний период. Даже жутко смотреть на тундру, на пастбища, на самих оленей. Каково оленеводам! Его поддерживает Александр Тынавье звеньевой этого совхоза:
— Раньше самый большой табун с телятами текущего года был в пределах трех тысяч голов. А сейчас у нас на первое января табун в три тысячи сто голов. Это еще маленький табун. А какие они будут летом! Работают же в звеньях четыре, от силы пять человек.
В этом совхозе, я уже говорил выше, большой вред оленеводству нанес «Пенжинский эксперимент». Старики уходили, а молодые боялись приходить.. А когда-то это было самое лучшее хозяйство в округе — лучшее и по составу звеньев, и по контингенту людей.
А еще — зарплата... На декабрьском пленуме окружного комитета комсомола, на котором шел разговор о кадрах, на одном из его семинаров выступил инструктор отдела по народностям Севера Камчатского облисполкома Запороцкий Николай Данилович. Он привел такие данные. Доярки совхоза, а это, в основном, приезжие : с материка, получают от двухсот до двухсот семидесяти рублей (в разных, совхозах, по-разному). Это чистый оклад. Без всяких надбавок. Оленевод пятого разряда в одних совхозах получает 133 рубля, в других — девяносто пять. Скотники — тоже смотря в каком хозяйстве — от 145 до 170 рублей. Оленевод третьего разряда — восемьдесят рублей.
Хочется привести еще один любопытный пример. На одной из сессий окружного Совета народных депутатов отчитывался окрагропром. И, как водится теперь, в окружной газете «Корякский коммунист» были напечатаны тезисы предстоявшего доклада. Вот строчки из него: «На протяжении ряда лет всем категориям работающих в совхозах округа повышалась заработная плата. Кроме оленеводов. Да они и не требовали этого!»
Неустроенный быт, низкая зарплата... Только ли это? Приведу еще один пример — теперь из выступления первого секретаря Олюторского РК ВЛКСМ В. Герман на недавнем пленуме окружкома комсомола. Она сказала, что в совхозе «Пахачинский» студент пятого курса зоотехнического факультета Благовещенского института Геннадий Тнагиргин за неимением работы по специальности вынужден трудиться плотником. А в этом совхозе, как выяснилось потом, есть вакантная должность зоотехника-селекционера.
Вот так мы порой распоряжаемся местными кадрами. Таких случаев можно привести не один-два, а десятки. Разве редкость, когда девушка с дипломом товароведа-пушника работает уборщицей, с дипломом продавца — посудомойкой в детском саду, а парень с дипломом тракториста-оленевода чинит санузлы... За последние годы Паланское профессионально-техническое училище окончили 179 детей из числа коренной национальности и получили дипломы механизаторов- оленеводов. И только 43 из них работают по специальности.
Правда, в окружкоме ВЛКСМ меня успокоили: сейчас в вузах и техникумах страны учатся сорок семь наших ребят и девчат. Это будущие кадры. А найдутся ли им места в округе? Это очень серьезный вопрос.
А в заключение хочется только добавить: пора, давно пора по-честному рассказать всю правду о главной отрасли нашего округа — оленеводстве. Нельзя так бездумно распоряжаться национальным богатством северян. Пора дать возможность сбитым с толку оленеводам снова стать на родной земле хозяевами.
О рыбе, помидорах и ездовых собака
Наша река Палана протекает у самого поселка, которому и дала свое название, — поселка городского типа, как извещают официальные источники, центра Корякского автономного округа. Палана в переводе с корякского значит шумливая река. Она и впрямь шумливая. Найдя свой беспокойный путь у заснеженных отрогов Срединного хребта, спешит-поспешает к своему неласковому батюшке, холодному, вечно беспокойному Охотскому морю.
Недолог ее чистоструйный путь — всего сотня с небольшим километров через многочисленные пороги и галечные перекаты, однако и на этом небольшом протяжении находит свое последнее пристанище знаменитый дальневосточный лосось; после долгих странствий в океанских просторах возвращаются сюда на нерест чавыча, нерка, горбуша, кета, кижуч. Обитают здесь и постоянные, так сказать, коренные, жители: голец, кумжа, микижа. Одним словом, — золотая речка, если учесть, сколько дополнительной продукции (причем совершенно дармовой) она давала и поныне еще дает народу. В оплату совсем немного требуется от людей — бережно, по-хозяйски пользоваться дарами Паланы.
Но скупы, очень скупы люди на оплату... В пору осеннего мелководья обнажается все бесстыдство, каким мы в избытке «одариваем» щедрую реку-кормилицу. Что только не лежит, на ее галечном дне: обрывки стальных канатов, ржавые консервные банки, пустые металлические бочки из-под горючего и прочий, прочий хлам. Но если бы только это... Смываются дождевыми и паводковыми водами в реку удобрения и гербициды с мелиорированных полей (отстойников-то нет), творят свое черное дело многочисленные (ведомственные, как правило) кочегарки. Словом, губим реку беспрепятственно и безнаказанно.
В свое время поднялась, вспенилась могутная волна борьбы за охрану окружающей среды. Докатилась она и до наших мест. Охранителями природы стали целые предприятия, общеобразовательные и иные школы, коллективы многих организаций и учреждений. И что же? А ничего. Решительно ничто не изменилось в отношении людей к нашим рекам, к тундре. Как и следовало ожидать, кампанейщина растворилась в бумажном потоке всевозможных резолюций, решений, в череде митинговых «мероприятий». Членские взносы, правда, взимали аккуратно.
...Продолжение в следующей части.