Эта сказка была первой книжкой, прочитанной мною самостоятельно. Над смыслом её я особенно не задумывалась ни в детстве, ни во взрослом возрасте – пока не узнала, что есть полная версия этой истории.
«Жил себе дед да баба, у них была курочка ряба; снесла под полом яичко — пестро, востро, костяно, мудрено! Дед бил — не разбил, баба била — не разбила, а мышка прибежала да хвостиком раздавила. Дед плачет, баба плачет, курочка кудкудачет, ворота скрипят, со двора щепки летят, на избе верх шатается!
Шли за водою поповы дочери, спрашивают деда, спрашивают бабу:
— О чём вы плачете?
— Как нам не плакать! — отвечают дед да баба.— Есть у нас курочка ряба; снесла под полом яичко — пестро, востро, костяно, мудрено! Дед бил — не разбил, баба била — не разбила, а мышка прибежала да хвостиком раздавила.
Как услышали это поповы дочери, со великого горя бросили ведра наземь, поломали коромысла и воротились домой с пустыми руками.
— Ах, матушка! — говорят они попадье.— Ничего ты не знаешь, ничего не ведаешь, а на свете много деется: живут себе дед да баба, у них курочка ряба; снесла под полом яичко — пестро, востро, костяно, мудрено! Дед бил — не разбил, баба била — не разбила, а мышка прибежала да хвостиком раздавила. Оттого дед плачет, баба плачет, курочка кудкудачет, ворота скрипят, со двора щепки летят, на избе верх шатается! А мы, идучи за водою, ведра побросали, коромысла поломали!
На ту пору попадья квашню месила. Как услышала она, что дед плачет, и баба плачет, и курочка кудкудачет, тотчас с великого горя опрокинула квашню и все тесто разметала по полу.
Пришел поп с книгою.
— Ах, батюшка! — сказывает ему попадья.— Ничего ты не знаешь, ничего не ведаешь, а на свете много деется: живут себе дед да баба, у них курочка ряба; снесла под полом яичко — пестро, востро, костяно, мудрено! Дед бил — не разбил, баба била — не разбила, а мышка прибежала да хвостиком раздавила. Оттого дед плачет, баба плачет, курочка кудкудачет, ворота скрипят, со двора щепки летят, на избе верх шатается! Наши дочки, идучи за водою, ведра побросали, коромысла поломали, а я тесто месила да со великого горя все по полу разметала!
Поп затужил-загоревал, свою книгу в клочья изорвал».
~~~~
Ёрш Ершович. Русские сатирические сказки. Москва, Детская литература. 1989.
В таком виде сказка не стала вразумительней, разве что обрела ироничную интонацию, в духе немецкой "Умной Эльзы".
Потом мне довелось послушать в интернете запись лекций Софьи Агранович, филолога, фольклориста, профессора Самарского госуниверситета (ссылка в Википедии).
И я посмотрела на эту сказку другими глазами. Мне близка идея о том, что доставшиеся нам сказки – это упрощённые древние сказания, в которых отражались представления об устройстве мира, о жизни и смерти, о том, как надо жить и каких правил нельзя нарушать, чтобы выжить.
Вот выдержки из её лекции о сказке, записанные мной не дословно, но близко к тексту:
"Яйцо в сказке – символ зарождения жизни, рождения мира (поскольку для древних было удивительным, что из чего-то неживого, каким им казалось яйцо, рождается живое).
И во многих религиях в начале всего существовало великое яйцо.
А из него потом выходило первосущество (Пуруша у индоевропейцев, Пань-гу у китайцев). Это не человек, а что-то вроде.
Почему дед с бабкой пытаются разбить золотое яйцо, которое курочка снесла?
Потому что золото – символ смерти.
И Кащей, и Аид у древних греков – властители не только нижнего царства, но и золота.
Оно связывалось со смертью издревле, поскольку обнаруживали его слитки и песок в земле, куда уходят мёртвые.
Золотое яйцо – метка, это знак смерти для деда и бабки (и поэтому речь именно о них, стареньких, а не о мужике и бабе).
В полной версии сказки дальше идёт конец света: всё рушится, и в финале поп отстригает свою косу и сжигает церковные книги (поп тут подменил собой шамана, колдуна).
И вот тут мышка разбивает это яйцо, а Курочка обещает принести простое яйцо – то есть символ жизни.
Очень многие существующие игры и потешки – это отзвук старинных обрядов, связанных со смертью, с ушедшими родственниками, с нижним миром.
«Ладушки, ладушки, где были? у бабушки,
что ели? – кашку,
что пили? – бражку»
– это поминальная история.
Бабушки нет в живых, поэтому на её поминках ели кашу и пили брагу.
Каша – ритуальное блюдо мёртвых (до сих пор на поминках подают кутью или коливо). Это еда из зёрен, предназначенная для мёртвых: съев её, они прорастают, возрождаются к новой жизни.
Когда, играя в салочки, мы стукали ладонью по стене «чур меня!» – это был отсыл к тем же предкам. Чур – это щур, пращур.
Чур меня! – так раньше просили предка через ладонь поделиться его силой.
Стук по дереву от сглаза – тоже ритуальный отсыл ко всемирному дереву, которое у каждого народа своё: у славян берёза, у других народов – ясень, дуб, тополь, у евреев – смоковница.
Дерево – модель мира, ветви которого уходят в небо, а корни – под землю, в нижний мир.
И есть существа-медиаторы, соединяющие наш мир и подземный, – белки, скачущие по дереву, норные мыши, лисы.
Эти же существа являются трикстерами, обманщиками (хитрая Лиса Патрикеевна). И мышка из «Курочки Рябы» такой медиатор.
Когда мышка разбивает золотое яйцо (отменяя этим смерть), то дед и бабка начинают горевать, ворота скрипеть, а семья попа просто в неистовство впадает, то есть наступает полный апокалипсис. Неизвестно, что последует за этим разбитым яйцом.
Но тут Курочка Ряба говорит: я снесу вам простое, живое яйцо – то есть она возвращает их к жизни.
И вся эта странная, непонятная нам нынешним сказка оказывается историей о балансировании между жизнью и смертью, о страхе, горести и радости.
О чём собственно и всё мировое искусство».
Читайте также:
Почему смерть Кащея – в яйце?
«Эники-беники» – считалка про Энея?
Сказки из «Мурзилки»
Журнал «Мурзилка» 1941 года памяти Лермонтова
Любимые сказки детства: иллюстрации В. Алфеевского
«Маленький водяной»: правильные картинки и перевод
Парад домашних библиотек: что у вас на книжных полках?
Забытые книги советского детства
Сказки на пластинках: что мы слушали в детстве
Полузабытые фильмы из передачи «В гостях у сказки»
