Пётр Главатских виртуозно владеет ударными инструментами. Его альбом “Ненайденный звук”, выпущенный на российском лейбле FANCYMUSIC в 2017 году, подвинул в чартах релизы, вышедшие на таком гиганте, как Deutsche Grammophon. В музыке, которую играет Пётр, всегда ощутимо присутствие воздуха - неважно, играет он древнюю или современную музыку.
Пётр, в этом году ты выступал на фестивале в Поленово. Расскажи, что это за мероприятие и какое участие принимал в нём ты?
На этом фестивале выступают как хорошо зарекомендовавшие себя музыканты, так и маститые - Алексей Гориболь, например. Если взять классическую музыку, то исполнитель на ударных - немножко панк. Он всегда на этом фоне находится немного в стороне, как отщепенец. Их сначала всерьёз не воспринимают, но время идёт и их приглашают на какие-то концерты. Вот я добавлял, видимо, какого-то хардкора в этот фестиваль.
Пётр Главатских / https://vk.com/p.glavatskikh
из личного архива
В этом году ты сделал программу “Пульс”, которая состоит из музыки Древнего Египта, Византии, Персии и других государств из глубокого прошлого. Насколько трудно искать такую музыку, учитывая, что нот тогда не было?
Я делаю эту программу с Евгением Скуратом и Правином. Мы все музыканты, но мне сложно назвать себя учёным. А вот Скурат - ещё и учёный-этнолог. Он ездит периодически в экспедиции и недавно вернулся из большой экспедиции по Коптским монастырям, которых становится всё меньше каждый год. Чем это интересно? Русский фольклор, приняв в себя христианство, оставил в себе базовые музыкальные параметры древности. Это будет совершенно непохоже на то, что будет после петровских времён. Всюду, куда приходит религия, музыкальная традиция берётся из того, что уже есть. Так баптисты в Америке поют песни на традиционных рок-н-ролльных аккордах.
/ https://vk.com/p.glavatskikh
из личного архива
В Древнем мире верили во множество богов, была рабовладельческая экономика и имперское мышление, которое выражалось в том, что все государства стремились завоевать другие. Как это отразилось на музыке? Была ли она более жёсткой?
Расскажу на примере русской культуры. Музицирование вообще в древности не считалось чем-то приличным. Даже нельзя сравнить сейчас с группой “Ленинград”, это было ещё более неприличным. Поэтому на народную музыку сильного влияния политика не оказывала. Князья воспитывались на европейской культуре, а народная песня жила своей жизнью. С традицией бесполезно вести борьбу. А когда какого-то аутентичного мастера приглашают сыграть с оркестром, как правило, ничего хорошего из этого не получается - диалог бульдога с носорогом. Потому что народная музыка - это пласт не менее философский и глубокий, чем музыка традиционно русских композиторов.
Всё изменилось в XX веке, когда время стало ускоряться. Раньше для формирования традиции должно было пройти лет 300, а сегодня есть люди, которые сами по себе традиция. Например, у композитора Яниса Ксенакиса свой язык. Он создаёт собственную вселенную, как, грубо говоря, в компьютерных играх. Например, Скрябин или Булез - они придумывают другую реальность. Иногда исполнители поп-музыки начинают заморачиваться и вдруг им кажется, что они что-то придумывают. Например, Роджер Уотерс из Pink Floyd сказал, что они изменили законы музыки, потому что придумали “Money” в размере 7/4. Он выдавал это за открытие. Это типичный взгляд английского колониального мышления. У него даже никакого сомнения, что за тысячелетия до нашей эры люди играли в этих размерах.
/ https://drums.world/
из личного архива
Программу “Пульс” вы делаете с одними людьми, в декабре прошлого года вы делали программу “Вир” совместно с Сергеем Старостиным и Детским Фольклорным ансамблем “Кладец”. Насколько трудно постоянно взаимодействовать с разными людьми?
Я не подбираю специально людей, потому что те, кто мне не подходит, со мной не срабатываются. У меня определённые требования и я достаточно жёстко работаю. Я воспитан в духе музыкального идеализма, и для меня самое ужасное, что может быть - халтурное исполнение. Для меня самая большая удача - выразить то, что имел в виду автор, если мы играем композиторскую музыку. А если мы играем какие-то свои пьесы - чтоб это было максимально бережно. Я стараюсь больше слушать, чем играть. Я всегда думаю “на минус”. Когда я играю с традицией, я не стремлюсь туда что-то добавить, а, наоборот, думаю, что оттуда можно убрать. Как оставить только три-четыре фактуры, которые не помешают. Сначала у меня аранжировка более насыщенная, потом я её слушаю и отсекаю всё лишнее, потому что очень важно, чтобы в музыке звучал воздух. Должны быть большие моменты спокойствия, чтобы оставалась фактура, но эфир не засорялся лишней виртуозностью.
