Трудно представить, каким был бы французский неоклассицизм, если бы у него не было художника Жака-Луи Давида.
Годы ученичества прошли для него под знаком эпохи Возрождения и оказали огромное влияние на всё творчество.
Безупречность линий, искусное построение композиции, выразительная театральность поз, – картины Давида поражают законченностью и изяществом авторского почерка.
Жанровое разнообразие наследия мастера свидетельствует о необыкновенном таланте; его кисть с одинаковой живостью воссоздаёт лица современников, исторические сцены, яркие эпизоды литературы.
Известная легенда о безответной любви древнегреческой поэтессы Сапфо к юному лодочнику Фаону из Митилены легла в основу давидовской картины «Сапфо и Фаон».
Для своего времени Сапфо стала настоящим литературным идолом. Её не только читали и восхваляли во всех уголках Греции; профили поэтессы печатали на монетах, а поэтические приёмы использовали авторы последующих эпох. Уроженка Лесбоса, Сапфо имела порой двусмысленную славу, что не мешало ей благополучно выходить замуж и влюбляться в красивых мужчин.
Центральные фигуры сидящей женщины и склонившегося к ней юноши притягивают внимание, заставляя рассматривать снова и снова. Контраст между пылкой изнемогающей в любовной страсти Сапфо и спокойным, слегка скучающим юношей усиливается бесчисленными деталями. Лёгкий полупрозрачный белый пеплос, сползший с правого плеча; застывшие в воздухе, но как будто продолжающие играть на лире руки, – всё в фигуре женщины подчёркивает утончённость, возвышенность поэтической натуры. В противоположность ей движения юноши сдержаны и грубоваты, а одежда – хитон в коричневых оттенках – лаконична до примитива. Сама поза Фаона, правой рукой спокойно опирающегося о ручку стула, а левой придерживающего лицо подруги, демонстрирует равнодушие, словно позирует он исключительно из большого уважения к поэтессе.
Всё в пространстве холста говорит о любви. Золотая богато инкрустированная кровать под синим небесной глубины балдахином наспех покрыта зелёным покрывалом. Справа в глубине за колонной курится в чаше фимиам. У ног Сапфо на коленях стоит подросток-амур с арфой, явно намекая своим не младенческим возрастом на зрелость чувств немолодой особы. Амур словно замер в ожидании: вернётся ли женщина к игре или даст волю своим чувствам. Слева в оконном проёме целуются голубки, на холмах за окном обнимаются два стройных кипариса, а венчает эту пасторальную идиллию гора, — явный намёк на трагический финал неразделённой любви.
Пурпурная накидка на стуле, синий полог, сияющая фигура Сапфо подчёркивают высокое положение, избранность женщины, тогда как смуглый черноволосый Фаон с копьём и луком за спиной олицетворяет всё земное, обыденное, лишённое какой-либо поэзии. Возможно, в этом внутреннем диссонансе скрыт тайный намёк на безрассудство попыток соединить небесное и земное.
Картина "Сапфо и Фаон" была создана для князя Н.Б. Юсупова и писалась в условиях почти подпольных. Давид, как придворный художник, не имел право брать частные заказы. Но князь щедро заплатил и оставил выбор темы за мастером, поэтому Давид писал с особым воодушевлением. По окончании полотно «Сапфо и Фаон» прибыло в Россию и стало частью культурного наследия страны.
