«Друзьям» — 25 лет! В юбилей культового шоу, начавшегося в эру поколения X и закончившегося ровно к началу эпохи соцсетей, вспоминаем, как его создатели умудрились проигнорировать все приметы 90-х и сделать сериал, который, несмотря ни на что, любят и миллениалы, и зуммеры.
В сентябре этого года самый влиятельный ситком 1990-х «Друзья» отмечает 25 лет с момента запуска. О его феноменальной популярности говорит хотя бы тот факт, что в 2018 году Netflix выплатил WarnerMedia 80 млн долларов, чтобы продлить шоу в своем каталоге еще на год, прежде чем оно окончательно уйдет к HBO Max. По мнению топ-менеджеров стрим-сервиса, именно «Друзья» мотивируют зрителей оформить годовую подписку. И среди зрителей — не только люди поколения X, готовые бесконечно ностальгировать по временам, когда капучино был в новинку, а друзей находили в прачечных самообслуживания: миллениалы смотрят «Друзей» так же активно, как и те, кто в 1990-е были ровесниками главных героев.
Смех в большом городе
Стартовав в 1994 году на канале NBC, шоу продержалось на экране 10 лет, породило целую волну подражаний от «Как я встретил вашу маму» до «Счастливого конца» и завершилось в 2004-м — в год появления Facebook. На стадии запуска успех был неочевиден. Дэвид Крэйн и Марта Кауффман принесли на студию Warner Bros. несколько страничек с диалогами шести молодых ньюйоркцев под названием Insomnia Café («Кафе Бессонница»), носившими отпечаток невротического вудиалленовского юмора. Только на питчинге был сформулирован концепт, позднее легший в основу большей части ТВ-шоу девяностых и нулевых: «Мы хотим рассказать про то чудесное время в жизни каждого, когда друзья — это ваша семья». Это был переворот в мире ситкомов, фокус которых сместился с разборок в загородных домах и офисах на взросление молодых людей в мегаполисе.
Пилот, заказанный суперпрофи Джеймсу Берроузу, поставили в четверг в прайм-тайм между «Сайнфелдом» и «Без ума от тебя» — невероятная удача. И хотя первые серии критики сравнивали с рекламными роликами пива, которые шли в перерывах, за год «Друзья» превратились в феномен, рейтингам которого могли бы позавидовать «Проект Минди» и «Американская семейка».
В отличие от предшественников — «Сайнфелда», «Шоу Бинга Кросби» и «Розанны» — «Друзья» не были обязаны своим появлением известным комикам, не имели ничего общего с производственными комедиями, такими как «Чирс», где действие не выходит за порог бара, и лишь по касательной затрагивали проблему поколений, важную для «Семейных уз». Их главные темы — отношения, безработица, одиночество и поиск себя в большом городе — разительно отличались от тех, что волновали более серьезное поколение бэби-бумеров (например, в сериале «Тридцать-с-чем-то», выходившем в 1980-х, все вертелось вокруг страха старения и смерти).
В актерском составе «Друзей» даже не было ни одной звезды. Имя Кортни Кокс, мелькнувшей в клипе «Dancing in the Dark» Брюса Спрингстина (режиссер — Брайан Де Пальма), может, было на слуху кастинг-менеджеров, но не более. Все актеры были обаятельными новичками без биографии. Что еще нужно для того, чтобы как следует повеселиться в кадре?
Веселье и не останавливалось: между панчлайнами должно было проходить не больше полминуты, закадровый смех не умолкал, а мизансцены искрились тем юмором, который никогда не запоминается, но и не может надоесть. «Друзья» быстро доказали: чтобы заставить зрителя включить телевизор, иногда достаточно всего лишь хорошо прописанной перепалки соседей по квартире (отсюда потом вырастет жанр hang-out-ситкома). Ну, или пары приглашенных звезд в эпизодах: серия «После Суперкубка» с участием Джулии Робертс, Жан-Клода Ван Дамма и Брук Шилдс собрала у экранов аудиторию в 53 миллиона человек.
Поколение Six
Сериал не только задал высокую планку диалогов, но и изменил структуру ситкома: вместо одной главной сюжетной линии — целых шесть, совершенно равноправных (в одном из интервью Крэйн и Кауффман предлагали проверить экранное время каждого персонажа с секундомером). Другим нововведением стали долгосрочные «арки» персонажей: на протяжении всех 10 сезонов зрители гадали, будет ли Росс вместе с Рейчел и сколько раз они еще разойдутся, прежде чем случится хэппи-энд. Конечно, их дуэт иногда перетягивал внимание на себя, но это никак не отражалось на гонорарах: с третьего сезона актеры организовали нечто вроде профсоюза, требуя равенства в оплате и проявляя невиданную солидарность (это не изменилось даже тогда, когда гонорары превысили 1 млн долларов за серию — сравните это с кастовой системой «Теории большого взрыва», где только трое из основного состава получили премиальные за финальный сезон). Подобный конфликт был отражен в серии «Пять бифштексов и баклажан», где Росс, Чендлер и Моника приглашают друзей в дорогой ресторан, не осознавая, что те зарабатывают гораздо меньше (Росс: «Я вообще о деньгах никогда особо не задумываюсь!» Рейчел: «Потому что они у тебя есть!»).
С самого начала мир «Друзей» был довольно реалистичным в деталях и совершенно фантастическим в целом: идеально чистые тротуары, кофе льется рекой, у всех куча свободного времени и квартира с панорамным видом на Гринвич-Виллидж. Зрители, в сущности, не могли ничего понять о времени, в котором существовали персонажи, так как диалоги по большей части не выходили за темы отношений внутри узкого сообщества, флирта, семейных неурядиц и проблем на работе, а вся культурная жизнь ограничивалась концертом Hootie & the Blowfish, просмотром Die Hard и редкими походами в мюзикл (где The Tunnel, Club Kids и Wu-Tang Clan?). Рецензенты даже задавались вопросом: «Действительно ли самоубийство Курта Кобейна <…> и интернет подвели черту под альтернативной культурой девяностых или это все-таки были „Друзья“?»
Впрочем, авторы «Друзей» никогда не скрывали, что выдуманный ими мир редуцирован до социальной утопии: все шестеро героев обладали довольно разным бэкграундом, социальным и финансовым статусом, но это не мешало им проводить время вместе и понимать друг друга. Росс и Моника — благополучные отпрыски интеллигентной еврейской семьи, Джоуи — безработный итальянский актер, Рейчел — представительница upper class, которая решила начать самостоятельную жизнь в качестве официантки, Чендлер — типичный манхэттенский яппи с креслами La-Z-Boy, Фиби — массажистка и автор странных песен вроде ставшей мемом «Smelly Cat». В одной из серий пятого сезона она вспоминает свое уличное прошлое и произносит важную реплику: «Если бы я до сих пор была той уличной Фиби, то мы бы с вами никогда не познакомились!» Одно из достоинств «Друзей» — в том, что они научили свою аудиторию принимать особенности разных людей, и если кто-то занудно просит соседей купить дополнительные фильтры для воздухоочистителя, потому что «вы пользуетесь ими все вместе», как Росс, или разговаривает с городскими белками, как Фиби, или даже является тем самым соседом-эксгибиционистом, который маячит в окне напротив на протяжении всего сериала, — это еще не повод порвать навсегда.
Хорошие плохие друзья
То, что в идиллическом Нью-Йорке «Друзей» не нашлось места для цветных (весь состав, включая второстепенных персонажей, — однозначно белые), — одна из основных претензий юных зрителей. Для них «Друзья» — прежде всего культурная реликвия, ископаемое из далекой эпохи Клинтона: сериал снят на пленку, далек от политики и актуальных тем, пропагандирует эскапизм на диване и, наконец, не соблюдает расового и гендерного баланса — в BuzzFeed шутят, что «шоу было таким „белым“, что меньшинством в итоге была Фиби как единственная блондинка». Другим пунктом обвинения идет неуклюжее заигрывание авторов с ЛГБТ-тематикой. Газета The Independent опубликовала список 10 самых проблемных эпизодов в «Друзьях» и заявила, что шоу «пронизано гомофобией, сексизмом и насилием», приведя в пример шейминг «жирной Моники» и любовную линию с пожилым окулистом, «неуместную в связи с Вайнштейном» (в чем связь — непонятно, там все происходит по обоюдному согласию).
В одном из самых уморительных эпизодов Росс без всякой причины увольняет няню-мужчину, с которым у него нет «правильной химии»: слишком чувствительный, печет мадлен, играет на флейте и плачет. Именно эту сцену зрители клеймят за гомофобию, при этом упуская из вида, что Росс ведет себя так из-за властного отца, который хотел сделать из него настоящего мужчину и запрещал ему играть в динозавров (сам Росс приходит в ужас, когда видит в руках своего сына Барби). У этого героя вообще все плохо с политкорректностью (по сути, весь первый сезон — одна затянувшаяся шутка Росса над его бывшей женой-лесбиянкой и ее партнеркой), хотя Джоуи и Чендлер не отстают: первый преследует женщин, второй слишком много шутит про геев и трансгендеров. Женские персонажи тоже не без греха: например, Рейчел нанимает на работу симпатичного ассистента, предпочитая его более квалифицированной сотруднице. Те, кто хочет подробнее ознакомиться с вопросом, могут посмотреть на Youtube нарезку «Друзья-гомофобы» 2011 года, смонтированную из таких «проблемных» эпизодов.
Кажется, что критика обрушилась на «Друзей» уже после #MeToo и покупки Netflix в 2015 году, но это не так: в нулевые тоже были бдительные зрители, и среди них оказалась ассистентка Warner Bros. Амаани Лейл. Единственная чернокожая сотрудница на сериале неоднократно предлагала ввести в шоу персонажей-афроамериканцев, была уволена, а затем подала в суд на студию, предъявив ей обвинения в расизме и гомофобии (сценаристы слишком охотно делились на планерках своими сексуальными фантазиями, в одной из которых Джоуи Триббиани насиловал Рейчел в душе). Подробнее о деле Лейл можно прочитать здесь.
И все-таки, несмотря на отсталость в отдельных моментах, которые отчасти можно списать на время, сериал не избегал проблемных и острых тем. Тяготы суррогатного материнства, ЛГБТ-браки, самоубийство родителей, кейтеринг на похоронах, импотенция, внебрачные роды — все это вышучивалось и одновременно становилось предметом вполне серьезного разговора. Ключевым событием второго сезона в 1996 году была свадьба Кэрол и Сьюзен — один из первых лесбийских союзов, показанный по ТВ (самый первый прецедент случился в 1991 году в ситкоме «Рок»). Эпизод вызвал большой ажиотаж еще и потому, что роль священника (цы) исполнила ЛГБТ-активистка Кэндис Гингрич, чей брат Ньютон Гингрич, тогда спикер Палаты представителей Конгресса США, активно боролся против однополых браков. Самый трогательный момент: невеста, то есть бывшая жена Росса Кэрол, отказывается идти к алтарю, где ее ждет Сьюзен, так как боится столкнуться с общественным осуждением, и страшный человеконенавистник и консерватор Росс убеждает ее не дрейфить. После этой сцены обвинения в гомофобии кажутся преувеличенными, но могут быть и другие мнения.
Возраст оптимизма
Кризис настиг «Друзей» примерно после восьмого сезона (кто-то считает, что и раньше): у героев появились дети, они завели неправильные романы (сделаем вид, что интрижки между Рейчел и Джоуи никогда не было), и, чтобы вернуть внимание аудитории, сценаристы стали активно вводить звезд — Брюса Уиллиса, Джорджа Клуни, Брэда Питта, Вайнону Райдер и других. Но в 2000-х эти «звездные инъекции» уже не помогали, так как сериал пришел к логичному финалу, который настигает все молодежные шоу: каждый герой должен повзрослеть и обзавестись собственным холодильником. В последней серии шестерка покидала квартиру, которая служила ей приютом на протяжении десятилетия, камера панорамировала пустые стены и останавливалась на глазке в двери, словно передавая привет зрителю: и вам тоже пора.
Аудитория сериала при этом продолжает молодеть: по данным Netflix, миллениалы лайкают «Друзей» ничуть не меньше, чем «Очень странные дела» и «Большую маленькую ложь». Хотя многие вещи там вступают в противоречие с прогрессивными ценностями поколения: например, Рейчел укорачивает себе нос (мода 1990-х на пластическую хирургию дала о себе знать), а Фиби носит мех несмотря на то, что исповедует любовь к животным, порнография все еще табуирована и принадлежит мужчинам, а итальянцы показаны как похотливые животные. Но это все частности. Главное — что предъявленный в «Друзьях» образ жизни — уютный, основанный на ритуалах и групповой взаимопомощи, включающей даже элементы психотерапии (можно вспомнить серию про День благодарения, где каждый рассказывает о своих детских травмах), — не теряет привлекательности. И кажется, это связано с тем, что влияние на жизнь персонажей культурной и политической среды сведено к нулю: друзья держат в руках газеты, но никогда не делятся прочитанным. Сегодня усталость от «реальности» и ее производных настолько сильна, что нет ничего соблазнительнее, чем сбежать на никогда не заканчивающуюся вечеринку, где Трамп — все еще герой анекдотов, а не колонок в серьезных СМИ, где все веселятся, но никогда не перебирают лишнего, а самое страшное, что может случиться, — это вспотеть на свидании в кожаных леггинсах.
Буржуазная умеренность «Друзей» может бесить, а вот их самостоятельность — вряд ли. Герои сериала, не достигнув и 30 лет, давно сепарировались от родителей и не собираются к ним возвращаться — это ли не сценарий успешной жизни для миллениалов? В современной версии «Друзей» шестерка была бы полиаморной, а всех содержал бы Чендлер. На фоне более политически сознательных, но инфантильных персонажей «Девочек» Лины Данэм и других шоу 2010-х Росс, Рейчел, Моника, Фиби, Чендлер и Джоуи выглядят в сто раз взрослее и одновременно наивнее. Они с оптимизмом смотрят в будущее, которое — мы знаем — не оставит от них живого места. Но если эта мысль слишком невыносима, вы всегда можете положить «Друзей» в свою «морозильную камеру», как это делал Джоуи с печалившими его книгами.
