Было ли мне страшно? Было страшно интересно!
Когда же, когда уже я смогу полететь?
Раз - я натягиваю А-ряды и ставлю параплан в «стеночку»: визуально проверяю крыло – всё ок.
Два – даю нагрузку одновременно весом и руками: параплан поднимается надо мной.
Три – отпускаю А-ряды, притормаживаю разогнавшееся крыло клевантами, разворачиваюсь лицом к линии разбега.
Я выполняю "обратный" старт.
Шаг вперёд и меня подхватывает динамический поток.
Следующие двадцать минут я летаю аккуратными галсами около Мунчуга - нашей любимой учебной горки, на радиоведении инструктора. Инструктор подсказывает мне когда начинать разворот, чтобы удержаться в динамике.
Высота около 15 метров над рельефом. Я вижу своих товарищей по курсу, ветер ровный, параплан у меня учебный – надёжный. Страшно было только «накосорезить» на старте. Старт – это один из самых ответственных моментов.
- Всё, Юля, давай на посадку! Парни уже хотят сбивать тебя палками! Освободи им место!
Я выхожу из зоны подъёма и сажусь у подножия горы – двоим курсантам находиться вместе в воздухе у такого маленького склона небезопасно.
Теория, практика. Теория, практика...
- Ну что, ребята, сегодня будем пробовать затягиваться на лебёдке! Сейчас сдаёте Михалычу экзамен по "прямому" старту. Кто сдаст – тот допущен к затяжкам. Вперёд!
Мы молча берём парапланы и идём к Михалычу – одному из самых опытных и сильных пилотов. Каждый из нас трижды выполняет прямой старт и пробежку с удержанием крыла над головой. Все сдали.
Нас трое – я и двое моих сокурсников-мужчин.
- Кто тянется первый?
- Я первая!
Михалыч чекует мою отцепку и подробнейше повторяет для меня инструктаж, который мы уже, кажется, заучили наизусть. В моём первом старте на лебёдке Михалыч - мой выпускающий.
Мне не страшно в полном смысле этого слова, но я довольно сильно волнуюсь.
Старт с помощью буксировочного комплекса (гидроактивной лебёдки, пассивной лебёдки, «малинки») – это работа команды. Пилот, оператор затяжки и выпускающий работают вместе и все вместе они несут совокупную ответственность за безопасность старта.
Справлюсь ли я? Не забуду ли порядок действий?
Я отчётливо вижу, что мои сокурсники выдохнули после того как я вызвалась тянуться первой. Они тоже волнуются. Я не могу дать им повод бояться. Я должна всё сделать правильно, чтобы их страхи перед первой затяжкой если не рассеялись, то, по крайней мере, уменьшились.
Стартовая площадка – это не место для размышлений и долгих выжиданий.
- Готова?
- Готова.
Михалыч достаёт из кармана рацию:
- На старте курсант Юля, вес пятьдесят пять килограмм, первая учебная затяжка. Пилот готов. Пошёл, пошёл, пошёл!
Одновременно наши рации принимают ответ оператора:
- Юля, пятьдесят пять килограмм, учебная затяжка. Пошёл, пошёл пошёл!
Трос бежит по траве, натягивается, я держу упор до ощутимо сильного натяжения, делаю пару шагов, одновременно поднимая крыло.
- Чисто! Всё чисто! Тянемся! Эти слова означают, что моё крыло вышло штатно.
Отрыв от земли.
Оценивая высоту приблизительно в пятнадцать метров над рельефом я усаживаюсь в подвесную систему. Моя подвеска отлично принимает, позволяя не отвлекаться. Ежесекундно я контролирую параплан.
Я хорошо отработала начало, а вот следующая задача оказалась весьма нетривиальной: при затяжке на лебёдке нужно чётко удерживать курс на трос, а под тягой крыло ведёт себя несколько иначе, чем ты привык.
В итоге я затянулась «змейкой», часто уходя с курса и с подсказками по рации снова выравниваясь. Меня затянули всего на двести метров. Мне даже не хватило высоты вернуться на старт, я села посреди затяжечного поля.
За мной приехали пилоты, обняли, поздравили с почином и отвезли обратно на старт. В этот день мне предстояло выполнить ещё одну затяжку.
Вторая затяжка прошла лучше, мне дали полную для курсанта высоту, все мои действия были адекватными. Мои товарищи тоже справились.
Первый раз я побывала на большой высоте одна.
Да, есть радиоведение, мой инструктор и опытные пилоты постоянно смотрят за мной. Они ведут меня, но они не могут контролировать глубину и резкость моего воздействия на параплан, они не могут знать как поведёт себя моя психика. Они лишь могут надеяться, что все выводы, которые они сделали о моём характере в процессе обучения, – верны. И что их оценка моих навыков действительно позволяет допустить меня к следующей ступени обучения – высотным полётам.
Самые первые высотные полёты организм воспринимает как психологический стресс. Воздух хоть и привычная нам стихия, но когда ты совершенно один, ветер дует тебе в лицо, опереться не на что, под тобой несколько сотен метров, а над тобой только кусок тряпки с верёвочками – ощущения, мягко говоря, странные.
Умеренно страшно, если можно так сказать, было во время первых термических полётов. Это финальный этап первоначального обучения – основы парения. Курсанты осваивают начальные навыки обработки восходящих воздушных потоков.
Есть потоки – есть турбулентность. Есть турбулентность – параплан и тебя будет периодически потряхивать.
Это сейчас с криком: «Йухухууу! Погнали!» я врезаюсь в ядро потока, мало обращая внимание на хлопающие уши крыла, закладываю спираль и начинаю обкручивать поток.
А тогда чуть качнуло, чуть просадило – хочется скорее на посадку, а если прилетел пузырь и ударил в консоль, так ещё и землю поцеловать. И я гасила в себе этот страх, мысленно комкала его как исчёрканный лист бумаги и выбрасывала подальше от себя.
Так получилось, что завершала обучение я не под контролем инструктора с которым начинала, а с поддержкой и помощью Павла Митюкляева, топ-пилота Свердловской области.
Под руководством Павла я выкрутила свои первые восходящие потоки. Павел неоднократно выпускал меня на старте, заводил в поток и вёл как будто за руку.
- Сейчас будет заброс, ты входишь в поток, немного приотпусти обе клеванты. Хорошо. Переложи вес вправо. Сейчас затяни правую. Ещё затяни правую. Достаточно. Хорошо. А сейчас приотпусти правую, вес оставь, протяни на ветер. Хорошо. Снова подожми правую. Хорошо. Приотпусти, протяни на ветер.
Восходящий поток неоднороден. У потока есть ядро и периферия. Они разные по скороподъёмности и выпадая из ядра, а потом попадая в него снова, получаешь порой очень качественную раскачку. Курсанты ещё не умеют крутить узко, чтобы всё время оставаться в ядре, а инструктор не всегда имеет возможность курсанта в ядре удерживать – всё зависит от характеристик потока и моторики курсанта.
Со сжатыми губами, бросая взгляды влево, вправо и на вариометр, напрягая разом всё тело, я повторяла про себя: «У меня отличный параплан. Паша ведёт меня. Паша бы не выпустил меня в неподходящие для меня условия. Паша считает, что я смогу. Значит, я смогу. Я должна учиться. Все летают, они тоже учились. Значит и я научусь».
Это «все летают, они тоже учились, значит и я научусь» меня очень мотивировало и частично нивелировало страх.
Меня окружали опытные пилоты, перед глазами постоянно был пример успешно и долго летающих парапланеристов.
И я продолжала набирать высоту.
Оборот за оборотом моя первая термическая спираль росла со скороподъёмностью полтора метра в секунду.
Моя первая тысяча метров!!!
Первая тысяча!!!
- Для первого раза достаточно! Разворачивайся к Мунчугу, выходи из потока, давай на посадку!
Я послушно покидаю свой первый поток, сливаю по прямой шестьсот метров высоты и попадаю во второй поток. Набираю в нём четыреста метров.
Теперь уже Паша точно даёт мне команду «ковёр». На всякий случай во избежание эйфории или перенапряжения он заставляет меня садиться.
Паша был прав. После приземления у меня дрожали руки. Мой первый термический полёт длился сорок минут.
Настоящий страх пришёл когда я впервые оказалась в по-настоящему серьёзной ситуации. На тот момент я уже давно летала самостоятельно. У меня уже было крыло на класс выше, чем моё первое – верх класса EN B.
Летая в Гагре, я попала в сплошную облачность вблизи рельефа. Я допустила серьёзнейшую ошибку при выборе траектории.
При нулевой видимости я могла разбиться о скалы, повиснуть на тридцатиметровых соснах, травмироваться, а пока до меня доберутся друзья или спасатели умереть от боли или потери крови.
- Господи, возможно я этого не заслуживаю, но, пожалуйста, помоги мне!
Если я сейчас запаникую – мне точно конец. Пока я сохраняю хладнокровие и собранность – у меня есть шанс.
Это было похоже на то, как человек изо всех сил сжимает кулак. Примерно так я старалась подавить подступающий к горлу ужас. Мне удалось. Я смогла отрулить от отрогов и деревьев, когда видно было чуть больше, чем ничего.
В итоге я отделалась крупным синяком на голени при внештатной посадке (так как до нормальной посадки долететь мне не хватило высоты из-за маневров в облаках), тремя неделями хромоты и бесценным опытом.
Чтобы летать мало оттачивать навыки пилотирования, надо ещё и думать. Думать! Головой! И вовремя!
Если пилоту не страшно, то он находится на грани фатальных ошибок. Разумный страх, страх, не дающий нам перейти черту, за которой риск становится неоправданным и предельным, должен быть всегда.