Чего только не видела за свою практику врача скорой помощи Роза Игоревна, ко всему привыкла.
Но когда ее девятнадцатилетний сын начал делать татуировки, испугалась. Успокаивала себя, что не видно их под одеждой, время такое, вреда от этого нет никому.
Потом появились изогнутые черные полосы от плеча до горла. Она забила тревогу, когда сын выбрил затылок. На шее сзади появились крупные иероглифы.
- Ты хоть знаешь, что они означают? – Роза пыталась образумить сына.
- Неважно, главное, ни у кого нет. Хиппово, – отвечал он.
В мочку уха вставил черное железное колесо, растянув ткани в огромную дыру, сквозь которую можно смотреть. Она хваталась за голову, ругалась, кричала. Сын отвечал, что ему нравится, не хочет быть как все.
Из МГУ выгнали за несоответствие его внешнего вида учебному учреждению с иностранными студентами.
Подруга позвонила и с тревогой спросила, что происходит с Алексеем.
- Хоть не наркоман. Что я могу сделать? Сейчас модно выделяться, - постаралась спокойно ответить Роза Игоревна.
- А ты уверена про наркотики? Ой, прости, – замяла разговор подруга.
Действительно, сын все дальше отдалялся от матери. Их разговоры заканчивались каплями корвалола и его уходом из дома. Она так мало знала о нем теперь.
В один из вечеров он привел домой девушку с лиловыми и зелеными прядями в черных волосах, подведенными черными тенями глазами, почти черной помадой на губах. Татуировка только на ноге. Может, и были еще где, но под одеждой не видать.
- Мам, это Лена, моя невеста, - сказал Алексей и повел девушку к себе в комнату.
Роза схватилась за сердце. Но не выгонять же их на улицу. Большая квартира сталинка осталась от мужа профессора. Одна в ней с тоски умрет. Пусть живут. Может, деток родят, остепенятся.
Лена убиралась в квартире, даже готовить умела. К ее виду Роза Игоревна скоро привыкла. Тяжелую, странную музыку молодые выключали, как только Роза возвращалась с работы.
Деньги у сына были. Как-то спросила, где он работает.
- Да у меня шоу, платят хорошо, - отвечал уклончиво.
- А что за шоу, цирковое? - наивно спросила Роза.
- Типа того. Выступают артисты на канатах, потом желающим предлагают попробовать. Ну, мам, все равно не поймешь, - отделывался сын от ее расспросов.
Одевались они с Леной странно. На кожаных куртках металлические нашлепки, джинсы рваные, майки с рисунками черепов и огромных глаз. Такая мода сейчас. Был какой-то непонятный шик во всем этом. Хоть не нравилось, но приняла, смирилась с предпочтениями сына.
В субботу она работала до поздней ночи. Вызовов было много. Разбились два парня и две девушки в машине, пьяные упали с моста. Все погибли. Роза подумала о сыне. «Ни разу его пьяным не видела. Пусть разрисовывает себя, устраивает непонятные шоу, главное, живой и здоровый. Не как эти».
Потом выезжали к старушкам с давлением, к женщине со сломанной ногой, к острым болям в животе и сердце …. Уже под конец смены поступил вызов на окраину города.
Старый огромный дом без забора, перед которым стояло много машин и людей. Яркий свет во всех окнах.
- Наконец-то. Пойдемте скорее. Мы не знаем, как так получилось. Всегда все хорошо проходило, а тут… - рассказывал ей на ходу молодой человек с розовыми волосами торчком, пирсингом на бровях и подбородке.
Сердце тревожно сжалось.
Они вошли в большую комнату без мебели. С потолка свисали цепи, крюки. «Как пыточная камера», - пришло сравнение на ум Розе. «Чем эти молодые люди здесь занимаются? И девушек много».
Группа ребят расступилась, пропуская людей в синей форме скорой помощи. На полу, на животе лежал почти голый парень. На выбритом затылке знакомые иероглифы. «Главное, ни у кого нет, хиппово», - вспомнила она слова сына. Сердце застучало быстро-быстро, воздух кончился в легких, в глазах потемнело.
Ее маленький Лешка, который любил свой трехколесный велосипед, чуть не утонул в 3 классе, прыгнув с вышки, отлично учился в школе и поступил в МГУ на физмат …
Роза Игоревна встала перед ним на колени. Спина проколота толстым железным крюком. Кожа вокруг воспаленная, вздувшаяся. Другой крюк вырвал из спины большой лоскут кожи до шеи, открыв красное месиво из мышц и крови. Рваные раны были на руках и ногах.
Пальцами нащупала на шее неровный, едва уловимый пульс. Живой!
- Носилки! – она не узнала свой хриплый с одышкой голос.
Напарники вкололи обезболивающее Алексею, вытащили осторожно крюки из спины. У машины догнала Лена.
- Можно с вами?
Черная краска размазана по щекам, волосы растрепаны. Роза укоризненно посмотрела на девушку и согласно кивнула головой. Лена забралась в машину за носилками.
Всю дорогу мать держала за руку сына.
- Живи, дыши, все будет хорошо, - повторяла она снова и снова. Звук сирены прорезал ночной воздух, отзываясь ноющей болью в сердце.
У операционной ее встретил Виктор, бывший сокурсник по институту.
- Спаси моего сына, - умоляюще простонала Роза.
Они с Леной сидели рядом на стульях в коридоре и ждали.
- Зачем? Это и есть ваше шоу? Ты тоже? – Роза Игоревна задавала вопросы и знала на них ответы.
- Деньги большие платят. Люди хотят получить адреналин. Кто только смотрит, кто сам пробует висеть. Да, я тоже. Раньше. Теперь я беременна. Боюсь.
Роза прикрыла глаза. Сердце тисками сжало от резкой боли, перехватило дыхание. Она прижала рукой левую грудь, будто это могло успокоить боль.
- Вам плохо? Я позову кого-нибудь, - вскочила Лена.
Роза Игоревна рукой удержала ее. Сердце резануло, как ножом. «Сейчас сделаю вдох и умру от боли»,- подумала она. Потихоньку начала дышать. «Ничего, справлюсь. Только бы не инфаркт. Надо успокоиться. Кто выхаживать сына будет, если я слягу или умру. Нет, нельзя», - женщина уговаривала себя и свое сердце.
Из операционной вышел Виктор.
- Раны инфицированы от грязных крюков. Возможен гепатит. Анализы завтра будут. Организм молодой, справится. Ты бледная и губы синие. Пойдем в кабинет, у тебя аритмия сильная, - как сквозь вату, доносились слова Виктора.
Роза и не заметила, когда он взял ее за руку.
- К нему можно? – Роза Игоревна старалась говорить ровно и не морщиться от боли.
- На 2 минуты. Сейчас в палату перевезем. Пойдем, я тебя осмотрю пока, - он тянул ее за руку за собой.
- Нет. Все в порядке, переволновалась, – она выдернула руку.
Бледное лицо Алексея почти сливалось с простыней. Непонятного цвета волосы смотрелись неуместно на забинтованном теле. Но это был ее сын. Роза села на стул и прижалась щекой к его холодной руке.
Ей показалось, что рядом стоит какая-то черная тень.
- Не тронь, слышишь? Меня забери, а его не тронь. У него ребенок будет скоро, - прошептала Роза Игоревна.
Нет никого. Это ей почудилось от темной пелены в глазах.
Роза Игоревна вздрогнула от прикосновения руки. Тяжелые веки не слушались, на тело навалилась усталость, воздуха не хватало. Рукой оттянула от горла ворот кофты.
- Вам пора, идите домой, отдохните. На вас лица нет, - сказала молоденькая беленькая медсестра.
Роза прищурила глаза и вгляделась в монитор. Давление нормальное, пульс частый, зубчатая кривая ритмично бежит по монитору. Она медленно встала, держась за спинку стула. Сердце пульсировало болью.
Виктор распорядился и их с Леной отвезли домой на машине скорой помощи.
Роза Игоревна села на диван, прислушалась к себе. Боль в сердце понемногу отпускала.
- Лена, - тихо позвала девушку.
- Я здесь. Вам нужно что?
Умылась, переоделась в белую футболку и юбку. Обычной симпатичной девчонкой оказалась.
- Сядь. Как назовете ребенка?
- Игорем, - сказала Лена с легкой улыбкой, - мальчик будет.
Роза посмотрела на почти плоский живот. Если бы не сказала, не догадалась бы сама.
- Иди, отдыхай. Я здесь посижу, - говорила, а сама боролась с желанием закрыть глаза отяжелевшими веками.
Лена еще раз уточнила, не нужно ли чего, чтоб позвала, если что, и ушла в их с Алексеем комнату. Женщина откинулась на спинку дивана, прикрыла глаза. Не могла понять, то ли свое дыхание слышит, то ли чье-то рядом. Сил нет поднять тяжелые веки.
Ветерок прошел по лицу. Резкая боль резанула по груди.
Сквозь сомкнутые веки блеснуло вспышкой длинное лезвие в руках черной фигуры в плаще с капюшоном.