Начало Продолжение Часть 3 Часть 4
Часть 5 Часть 6 Все публикации этого автора
Шидловский беспробудно пил третий день. Сначала таким образом пытался избавиться от дикого страха, который беспощадно преследовал его после ночи в степи, когда не осуществилось желание овладеть Мариелой. Что-то случилось, и он, обычно уверенный в таких делах, ощутил своё полное бессилие. А потом это видение, эта цыганка, она шла к нему – зачем?! Столько лет прошло! Шидловский понимал, что это всё она… колдунья Мариела.
Куда-то исчезла жена. В огромном доме, один, Андрей Казимирович просто боялся оставаться. Если честно, Зара, та юная цыганка, почти девочка, и сюда уже приходила. Он слышал её шёпот и плач, сердце леденело от ужаса, когда он видел цыганку в какой-то сияющей дымке.
Нашёл на столе записку от жены. Людмила кратко извещала, что навсегда ушла от него. Дочь умирала в больнице. Жена так и не родила ему сына. Когда родилась Марина, он даже не встретил Людмилу из роддома – так огорчился, что вместо сына родилась девчонка. Через год ждали второго ребёнка. Беременность Людмила переносила очень тяжело. Как-то во время очередной попойки – Людмиле пришлось много готовить, накрывать стол, непрерывно мыть горы посуды – она почувствовала себя совсем плохо, прилегла. Маленькая Марина без конца просыпалась, плакала. Пьяные выкрики просто разрывали виски. Людмила вышла в гостиную, тихонько попросила мужа не шуметь так сильно. Шидловский пил на брудершафт с главной гостьей – работницей налоговой инспекции, Ириной Эдуардовной. Появление жены в такой ответственный момент привело Андрея Казимировича в ярость. Ирина Эдуардовна разочарованно поморщилась, улыбнулась. Прямо при гостях Шидловский стал избивать жену. Гости как-то вмиг протрезвели, потянулись к двери. Кто-то пробормотал:
- Милые бранятся…
А утром начались преждевременные роды. Ребёнок – это был сын – родился мёртвым. Больше детей у Людмилы не было. А теперь и дочь умирает…
А тут ещё Павловский, его управляющий делами, что-то несёт о скором полном разорении предприятия. Практикантка, по его словам, тааакого накопала…
Последние дни Шидловский оставался на ночь прямо здесь, в кабинете. Свет не выключал. Боялся, что в темноте опять появится Зара в сияющем облаке.
В одном из цехов произошла очередная авария. Со времени постройки завода Шидловский не делал ремонт, не менял оборудование: как делалось всё с расчётом, что всё это временное, так до сих пор и стояло. Утром Павловский не без страха заглянул в кабинет. Ободрился, увидев, что хозяин не пьёт, а сидит за какими-то бумагами. Зашёл. Повздыхал, стараясь обратить на себя внимание хозяина. Тот поднял тяжёлый взгляд. Набравшись смелости, Павловский заговорил. Они разорены. Завтра приедут работники налоговой инспекции и прокуратуры…
- Где?!.. Где она? – взревел Шидловский.
- Ещё здесь. Собирается уходить, - с готовностью засуетился Павловский.
- Чего встал?! Задержи! И… в подвал!
Мариела выполнила всё, что ей полагалось по условиям практики. И не только. А и по велению сердца. Постоянные невыплаты зарплаты, нецелевое использование средств, полное игнорирование безопасности и охраны труда, едва ли не ежедневный травматизм… Всё это – в наглую, прямо на поверхности: не один год Шидловский был уверен в своей неприкосновенности, безнаказанности. Пользовался тем, что рабочие – а среди них большинство цыгане из посёлка – безропотно работают: где ещё работу найдёшь. Да и денег хозяин задолжал немало, куда ж уходить…
А главное… После рассказа Ляли перед глазами Мариелы стоит Зара, шестнадцатилетняя цыганочка, очарованная ожиданием простого счастья – любви. Эту цыганочку, совсем девочку, нежный, хрупкий бутон, грубо и безжалостно растоптал… Шидловский в ночной степи… А она всё равно поднялась. Оказалась смелой и сильной – дала жизнь ей, Мариеле… Ляля рассказывала: Зара хотела, чтобы родилась девочка, заранее выбрала для неё красивое имя, верила, надеялась, что её девочка обязательно будет счастливой!
И теперь Мариела уничтожила этого мерзавца… Собрала свои вещи, готовясь уйти отсюда навсегда. Вдруг почувствовала, как кто-то крепко обхватил её за плечи. К лицу прижали какую-то тряпку. А очнулась Мариела в каком-то подвале. Почти в полной темноте огляделась: кругом бутыля – с вином, очевидно. Руки связаны. Вдруг сердце обдало холодом: послезавтра у Марины должна быть операция. Врач был удивлён: анализы показали, что Мариела – идеальный донор. Как же выбраться отсюда?.. Послышались шаги, под потолком загорелась тусклая лампочка. Ввалился Шидловский. Шатается. В руках – пистолет.
- Ннну…
Пьяно запел:
- Поедем… красотка… кататься!.. В степь. Там…я… там у меня… уже была… цыганка. Это ты… её ко мне присылаешь… А я не боюсь! Теперь на её месте… будешь ты. Посмооотрим на твоё… колдовство. Но – это потом… а сейчас… поиграем. Как там у вас, цыган… Ножи метаем?.. А мы… Без ножей.
Грубо схватил Мариелу, швырнул к стене.
- Тааак… Попадём?.. Глазомер мой… проверим…
Шидловский прицелился. Выстрелил. Пуля просвистела за сантиметр от виска цыганки. Ещё выстрелил… Ещё… Шидловский зверел на глазах. Пули бились о бетонную стену, о пол. Разбивались бутыля с вином, наполняли мрачный подвал хмельным запахом. А Мариела… негромко смеялась. Она даже не отклонялась от пуль. Смотрела на беснующегося Шидловского и смеялась. Когда Андрей Казимирович расслышал её смех, остановился. Ноги отнялись от страха. Онемели руки. Прохрипел:
- Колдунья!..
Сполз по стене . В полуоткрытую дверь протиснулся верный Павловский.
- Тащи её… в машину… - хриплым полушёпотом распорядился хозяин. – Мы с ней… в степь поедем… туда… где тогда… Посмоооотрим, какая она… колдунья…
Догорал закат. Волны трав золотились в последних лучах заходящего солнца. Шидловский швырнул девушку в траву, стал рвать на ней одежду. А Мариела видела, как у неё над изголовьем склонилась мать… Мариела знала – юная Зара защитит её от этого зверя…
Приподняла голову – расслышала шум приближающейся машины. Иван выпрыгнул на ходу. За ним – постаревший, но такой преданный Амаро. Пёс молниеносно набросился на Шидловского. Подоспевшие Ванька с Романом отозвали алабая.
- Ну, Амаро… Не спеши… Ты хочешь этому подонку лёгкой смерти. А он должен за многое ответить, - Иван погладил пса по голове.
Ромка развязал сестре руки. В это время сюда подъехал старший участковый инспектор, капитан Семён Петрович Позднышев – тот самый Сёмка, который, увидев малышку Мариелу, подумал и встал с инвалидного кресла, начал ходить.
- Ооо, да мы все в сборе, - весело заговорил Семён Петрович. – А вот и ордер на арест. Ой, дядя… Сидеть тебе – не пересидеть… Знаешь, сколько ты себе подзаработал? – капитан склонился над протрезвевшим Шидловским, потрепал его по щеке. – И добавочка тебе выйдет существенная… Изнасилование несовершеннолетней Антонины Воробьёвой ты ж отрицать не будешь?.. Девчонка наконец всё рассказала, перестала тебя бояться… И ждут же тебя на зоне!.. Поверь: аж выглядывают!..
…Операция прошла успешно. Марине ещё предстоял длительный курс лечения. Но на щеках уже появился слабый румянец, оживились глаза. Она тихо спросила Мариелу:
- Ты… колдунья?..
Мариела улыбнулась:
- Ну, какая я колдунья…
И серьёзно добавила:
- Я твоя сестра.
…Через неделю – свадьба. А потом молодым, Ивану и Мариеле, предстоял далёкий путь. Лейтенант Полухин получил назначение в Восточный военный округ. А самый верный, надёжный друг, теперь – лейтенант Роман Чайка, уезжал служить на Урал. Вчера они с Мариелой долго сидели в саду. Нагадала Мариела любимому брату счастливую офицерскую судьбу, а ещё – большую любовь…
Перед свадьбой Мариела всех удивила. Заявила, что идёт… на свидание к Шидловскому. Ляля и Бахтало даже не пытались отговаривать - всё равно по-своему сделает…
Мариела сидела напротив Шидловского. Молчала. Просто смотрела в его глаза. Шидловский старался отвести взгляд, но глаза Мариелы с какой-то непонятной силой притягивали, заставляли Шидловского смотреть в их глубину, на иссиня-чёрные всполохи…
Мариела молчала. Лицо её ничего не выражало. Только глаза её, казалось, острыми крючками зацепили бегающий взгляд Шидловского и не отпускают…
- Спаси… дочка… - наконец проговорил Шидловский. – У вас же это… у цыган… родителей… отцов… почитают… Я же… отец твой. Помоги… Ты же… колдунья…
Мариела молчала. Глаза её не позволяли взгляду Шидловского ни на секунду увильнуть в сторону.
Так, молча, Мариела и ушла…
Шидловский вслед умолял о помощи, клялся отблагодарить… дочку…
Свадьба была щедрой, весёлой и шумной – и по-русски, и по- цыгански. Все любовались молодыми – строгим и серьёзным лейтенантом в новой парадной форме, с золотыми погонами, и стройной, как тополёк, цыганкой в ослепительно белом платье, с сияющей лилией в чёрных распущенных волосах…
А после свадьбы Мариела хлопотала, собираясь в дальнюю дорогу. В белых брючках, в бежевой блузочке, волосы собраны на затылке в большой узел – она была совсем другой, чем вчера на свадьбе. Иван не отходил от жены ни на шаг, не сводил с неё глаз. Даже не знал, когда она была лучше – вчера, в белом платье, с распущенными по-цыгански волосами, или сейчас. Точно знал одно, чувствовал, что подруга детства, эта смелая, бесстрашная цыганочка Мариела, его жена – бесконечно родной человек. Иван украдкой без конца целовал жену. Она прикрывала усталые счастливые глаза, а он прижимался к ним губами. Думал – никто не видит… А Ляля вытирала слёзы, глядя на них.
…Когда поздним вечером садились в машину, отправляясь к поезду, далеко в степи заметили сияющее облако…