«Как выяснилось, ей было «по х*р!» Сей старинный фразеологизм означает — «господа!.. а не хотите ли вы сами решить свои проблемы?!.»
***
Истории, обычно, начинаются с конца. «И жили долго и счастливо…» Ах, как бы она хотела. Таких историй! Но — не случилось. Не случилось…
Потому, её история началась, как началась. Где-то в туманной дымке юности. Наверное. /Как плохо, стартовать таким — естественным — образом. Долгая раскрутка, детали коей проваливаются в мелочи и затираются суетой. Попробуй потом, восстанови. А уж доказать что-нибудь — вообще не реально. Тягостная середина «сказки». Герои перепутались, сюжет невнятен, декорации устарели, «зерно» безнадёжно — «до синевы» — протравлено. Рассказчик мнётся, перебивается, «путается в показаниях». Смотрится — такое себе… — ни доверия, ни уважения. Оттого, до финиша, даже самой затейливой враки, доходят единицы — терпение у людей не железное…
Финал же лицезреют и запоминают все. Потом ещё долго проговаривают, облучают собственными радиоактивностями. И топографически множат. Снова дискуссируют. Добавляют красивостей и мифологии. И наконец, отправляют в архив. Но ежели кто-то, один, вдруг забывает. Произошедшее. Другие, непременно, освежат. /
Жизнь, элементарно, подбросила. Ни сурового замысла — у неё самой. Ни тайных намерений. Не было. Безгрешна! Навалилось, впряглось и потащилось. Можно. Теоретически, можно было и не взваливать. И не тащить. Или, обозначить, разово, не долгонько — «кристальное и благозвучное». Да и метнуть докуку, незаметно — под куст, куда-нибудь. И медальку повесить — за претворённое «в жисть». И запамятовать об источниках тягот. Исключительно, на общих мероприятиях, хвалясь многотрудными временами. Но, там же люди! В береме… и под кустом. Как такое утворить?! И она волокла. Надрываясь, иссыхая силами, ложась — временами — оземь. Плакала, тосковала, жаловалась. Тихо, про себя, достойно и вежливо. Бывало, ругалась «булочником». Перебирая всё обсценное, что на ум приходило. Далее, чуть накопив возможностей, поднималась. И несла опять.
Как это могло совершиться, в принципе? Теперь — ни один не признается. См. выше! Судьба, не иначе!.. Значит, переход к «середине». Звонкой человеческими падениями; красочной необычными проявлениями лиц, душ, ливера; тёмной и вонючей. И она тянулась бесконечно. Иногда казалось, не кончится никогда. По планам не заложено. Не предвидено. Тот, кто тащит упадёт и уже не встанет. На этом — и конец! И чего только в этих арктических годах не проплыло айсбергами! Навидалась — Хичкок комплексует. Но ещё надеялась, ждала.
А затем, выплыл их финал. «Их» — ключевое слово. И пошла драчка! За сферы, метры, килобайты. Чтобы «поближе, погуще, послаще». Бились «в кровь» и хуже. Правил, не соблюдая и даже не намекая. На желания их соблюсти. Набежали народами даже те, кто к дележу вообще не имел. Ничего. Те — посмотреть, погреться, развеселить досуги. Образовалась куча навозная — ни края, ни продыха! И мёртвое поле — до горизонта. Всё, что случаем вилось и вскармливалось вокруг необъявленной войны. Через оное время втягивалось в орбиты. И принималось вращаться, с прочим. Порождая ещё больший хаос. И беспредметы. Всё «знали» о происходящем. Не понимал. Никто.
***
Имение принялись терзать и раздёргивать судебными тяжбами. И она перестала туда ездить. Не потому, что пристав суда совести уже огласил исполнительный лист. Или аукционист родовых ценностей хлопнул молоточком по столу. Потому что всё, что было ей дорого и любимо. Оказалось захватано чужими пакостными взглядами, желаниями, разговорами. Оспаривать «захват» виделось бессмысленным. А торг был здесь — не уместен!
«Благими намерениями вымощена дорога в Ад». Она бы уточнила, и расширилась анатомически — «дорога в Ад, вымощена вашими лютыми сердцами».