Автор: Женя
Я ничего не вижу, не слышу и не чувствую. Кругом пустота. Мне нужна хотя бы одна нить, за которую можно было бы зацепиться.
Я лежу в траве. Она пахнет почти также, как на Земле. И земля пахнет землей. В полуметре от меня огромный жук раскачивается на стебле осоки, и мне кажется, что я качаюсь вместе с ним и так же как он, скоро поднимусь в небо, оставив позади весь этот мир.
***
— Да, и вот ещё. Не вздумай даже идти за мной. Сядешь возле водителя, в первом или втором ряду, — сказал Генка и пнул лежащую на дороге ветку дерева.
— Почему? — я потянула его за рукав рубашки с эмблемой нашей школы.
— По качану.
— А если я не хочу? Впереди одни лузеры сидят.
— Полагаешь, все крутые сидят на галёрке?
— Полагаю, ты хочешь от меня избавиться, чтобы спокойно на заднем сидении свою Ларочку зажимать, — и тут же подумала: вряд ли. Ларочку её папаша-бизнесмен сам каждое утро в школу отвозит.
— Ничего ты не понимаешь. И вообще, лучше сделай вид, что мы не знакомы, — Генка принялся завязывать шнурки избегая смотреть мне в глаза.
И тут меня осенило.
— Да ты просто стесняешься. Тебе стыдно перед своими корешами, что у тебя сестра — урод. Стыдно ведь, да? Как хорошо было, пока я сидела дома — никаких проблем. А теперь чуть ли не извиняться перед каждым дебилом придётся, мол это не твоя персональная вина, что в твоей семье такое...
— Таня, прекрати.
— Может, мне вообще удавиться, чтобы всем легче стало? Налог на меня перестанете платить, на море съездите, тачку купите...
Вдалеке, толкая перед собой облако пыли, показался новенький жёлтый автобус.
Генка довольно ощутимо схватил меня за плечи.
— Короче, чтобы не случилось — с места своего не встаёшь и ко мне не подходишь, поняла?
— А то что?
— А то всё. Расскажу матери, что ты у тёти Любы деньги из сумки стырила. Тебя за это на пару месяцев изолируют.
— Да пошёл ты, — я вырвалась из Генкиных рук и побежала навстречу притормаживающему автобусу. — Предатель. Трус. Стукач.
Водитель, пожилой мужик в форменной фуражке, возвращая пластиковую карточку, задержался взглядом на моём ярко-красном браслете. Не бойся, дядя. Я под контролем. Не съем.
Я плюхнулась на первое двойное сиденье, кинув рюкзак рядом , чтобы ни у кого не возникло мысли сесть возле меня. Генка прошёл мимо, даже не кивнув. Ну и пусть топает к своим друганам. А я-то, дура, представляла себе, как мы идём вместе, а все соседские коровы от зависти прыщами покрываются. Генка далеко не красавец, но есть в нём что-то такое необъяснимое. Физиономия у него самая обычная. Веснушки на носу, чёлка вечно в глаза лезет. Но когда улыбается, аж светлеет весь. Правда, редко улыбается. Хмурый он. Зато картины рисует хоть с натуры, хоть по памяти. Раньше, когда отец с нами жил, Генка ходил в художку, но потом забросил. Тут уж не до художеств стало. А недавно меня нарисовал. Очень похоже получилось, хотя почему-то я вышла с прической Гермионы и в форме Хогвартса. "Красивая работа", — сказала мама. "Это Танька у нас красивая", — ответил Генка. Враньё, конечно, но приятно.
Вот и Ларочка с четвёртого этажа тоже на него запала. Ненавижу. Из-за неё всё. Генка раньше другим был. Вот что с нормальным человеком может вывернуть любовь, будь она неладна.
В водительском зеркальце отражался весь салон автобуса. Я старательно отводила глаза и пялилась в окно, но когда слишком стараешься что-то не делать, именно этим в конце-концов и занимаешься. Рядом с Генкой сидел какой-то хмырь, видимо на год или два старше. Уж очень мелким Генка казался по сравнению с ним. Хмырь походил на Бивиса из допотопного мультика — такая же мерзкая рожа с неправильным прикусом и патлы цыплячьего цвета. Как по сценарию, к нему прилагался Баттхед — чернявый тип с поросячьими глазками. "Баттхеда" я знала — его младшая сестра училась со мной в начальной школе ещё до того, как меня оттуда отправили на коррекцию. Наверное, мы с этой овцой опять окажемся в одном классе. Я оглядела автобус — толстая Люда в узкой не по размеру юбке оживленно болтала со своей соседкой.
"Бивис" закинул руку Генке на плечо. Что-то в этом жесте было совсем не дружеское. Да он же Генку за ухо держит! "Баттхед" в это время вытряхивал содержимое Генкиного рюкзака на пол. Генкина физиономия побелела. Я не выдержала и обернулась, тот час же получив красноречивый Генкин взгляд: "не влезай".
Почему он ничего не сделает? Зачем он вообще там сел? Внутри меня зашевелилось недоброе, чужое, но вряд ли опасное, иначе бы меня давно уже изолировали и никогда бы не допустили к обычной школе с нормальными детьми.
"Бивис" и "Баттхед" поочерёдно что-то шептали Генке, давясь слюнявым гомерическим хохотом. Слов я разобрать не могла — для этого мне нужно было снять браслет и тогда я почувствовала бы не только каждый звук в автобусе, но и все звуки в радиусе сотен метров от него, а также запахи, инфракрасное излучение и магнитные волны.
Автобус бесшумно притормозил возле здания школы. Я вышла самой последней. Генка меня не ждал.
***
Впервые человека со звездным синдромом я увидела, когда мне было лет шесть. Он бежал по улице, и земля загоралась за ним следом. Я испугалась, но не пожара, а солдат в спецформе и чёрных шлемах. Мама прижала меня к стене дома. Всё закончилось очень быстро — огонь сдался, человек лежал на земле и не двигался.
— Его убили? — спросила я.
— Нет конечно, — ответила мама, — в нашем обществе никого не убивают. Просто успыпили. А пока он спит, наденут ему на руку браслет, чтобы он не смог навредить ни себе, ни другим.
Я посмотрела на свое запястье.
— Такой?
Мама кивнула и отвела взгляд.
Мне встречались и другие люди с синдромом. Но у всех у них были браслеты.
***
В семье не без урода. Я всегда полагала, что в нашей семье урод — это я. Более того, мне даже нравилось ловить на себе взгляды, полные плохо скрытого страха или отвращения. А иногда, реже, конечно — тщательно скрываемого восхищения, с которым смотрят на человека, способного на то, что другим даже во сне не под силу. Я нарочно носила блузки с коротким рукавом, не скрывающие браслет, одеваемый на руку социально опасным. А что? Общество нас породило, пусть теперь терпит. Доэкспериментировались, раньше думать надо было, когда моих предков с реконструированным ДНК посылали в такие уголки Галактики, где требовалось чуть ли не через стены проходить и по воде аки посуху... А когда поняли, кто у этих героев за временем родится, поезд уже ушел. Нам дали появиться на свет, а вот избавиться от нас гуманный социум не решился, окрестив наше состояние “звёздным синдромом” и напялив нам на руки удавки, удерживающие этот синдром в рамках социальной нормальности.
Зато Генка — наша гордость и надежда. Коэффициент умственных способностей выше среднего, свободное владение двенадцатью земными языками и несколькими диалектами ксено-культур, психически уравновешен, абсолютно благонадёжен. И вдруг такое...
— Таня, ты сегодня в школу поедешь без меня.
— Сачкуешь?
— Нет. Уезжаю. Насовсем.
— Шутишь?
— Матери я все объясню сам. С Ларкиными родителями я договорился — они будут забирать тебя по утрам и отвозить домой, так что забудь про автобус.
—Ты куда собрался? Ты же еще малолетка, несовершеннолетний, дальше границ города не доберешься. А там тебя развернут и возвратят на место — в лучшем случае. А в худшем — упекут на коррекцию и браслет напялят. Будем с тобой похожи, как настоящие, родичи, — я усмехнулась, еще надеясь, что Генка ерунду всякую говорит, чтобы меня разозлить.
Генка сел возле меня на бордюр, поставил на землю спортивную сумку, с которой он обычно ходил на тренировки.
— Тань, всё будет хорошо. Ты потом сама поймешь.
И тут мне стало ясно, что хорошо уже никогда не будет.
— Я буду тебя искать, слышишь?
***
— Ну и кому ты делаешь хуже своим упрямством? — Ларочка выше меня на голову и мой взгляд упирается прямо ей в сиськи, которые у неё, в отличие от меня, уже есть. — Я Генке обещала за тобой присмотреть.
— Зато я никому ничего не обещала, — я высвободила своё плечо из-под Ларочкиной тёплой ладони. — Не маленькая, сама разберусь. И не надо меня после школы караулить.
— Таня, я тебе не враг, — Ларочка попыталась улыбнуться.
— Раз так, объясни тогда, что происходит.
Ларочка замялась, потом махнула рукой — всё равно кто-нибудь да расскажет.
— Ты Филина знаешь?
— Препода по ксено-культурам? Ну, знаю.
Леонид Петрович, седой, худющий, с огромными выпуклыми глазами, делающими его похожим на сову, был старым занудой.Монотонным голосом он рассказывал про чужие миры, освоение далеких планет и первые экспедиции в космос. Говорят, Филин сам полжизни провел не на Земле, но вот об этом он почему-то мало распространялся. Всё по учебнику да по учебнику. Скукотень. Правильно сделали, что на пенсию отправили.
— Приходит он, значит, в школу, а на руке — браслет. Синдром у него нашли, в латентной форме, ну когда до поры не проявляется. Наши все поднялись и вышли из класса — кому охота, чтобы их псих учил, тем более, что он на экзаменах валит нещадно. А Генка остался.
— Один?
— Ну да. Принципиальный, типа.
Да, это было на Генку похоже.
— Филина всё равно потом уволили, а вот Генку с тех пор ненавидят.
— Где он? — спросила я.
— Генка? Сдал экзамены экстерном и подал заявление в космолётку. Уверена, что он сейчас не на Земле. А вот как попал в межпланетную экспедицию — не знаю. Да хоть тот же Филин помог, может, у него там связи.
Я сжала кулаки. Выходит, какой-то смазливой кукле Генка доверял больше, чем мне. Злость подступила комком к горлу, и я проглотила её, не дав ей брызнуть из глаз.
Девушка посмотрела на меня с испугом и беспокойством.
— Пойдём, сейчас папа за нами заедет, домой отвезет.
— Сама доберусь, — бросила я на ходу и побежала на остановку.
В автобус я вошла последней. На секунду задержалась возле пустого сидения, затем прошла в самый конец, туда где обычно сидел Генка и заняла его место.
Что-то твёрдое упёрлось в спину. Подошва ботинка.
— Глянь, наш дохляк прислал себе достойную замену, — Бивис противно заржал.
— Нет, всё же есть разница, — отозвался Баттхед. — Тот был красавчег и милашка, а эта — страхолюдина.
— Один хрен семейка. Стукачи и психи.
Кто-то тянул меня за волосы, но я продолжала молчать.
— А помнишь, мы его тогда возле дома подловили? Думаешь, эта тоже уссытся?
Браслет на руке нагрелся, завибрировал. Я сжала его так сильно, что мне послышался хруст собственных костей. И вдруг увидела две сломанные половинки у себя на ладони, две дуги, два полукруга, переставших сдерживать стихию, бьющуюся у меня в висках.
Я делаю вдох.
Из окон автобуса со звоном вылетают стёкла...
Бивис падает на пол и отползает назад…
У Баттхеда идёт горлом кровь, он сгибается пополам и мычит, задыхаясь от кашля...
Толстая Люда пронзительно воет, зажимая руками рот…
Автобус резко тормозит, я слышу как стучит сердце водителя, пожилого мужика в форменной фуражке, чувствую запах одеколона, перемешанный с запахом корвалола, которым пахнут его пальцы...
Воздух становится горячим, почти раскалённым, сейчас всё здесь взорвётся и взлетит вверх, распадаясь на молекулы, атомы и кванты.
Я силой защелкнула бракованный браслет и только потом выдохнула, не дав своему гнев материализоваться.
— Остановите автобус немедленно! Мне надо выйти! — я бросилась к выходу и забарабанила по двери.
“Истеричка”, “ссыкуха”, “малахольная” неслось следом, но это уже было неважно. Я знала как искать Генку.
***
Я ничего не вижу, не слышу и не чувствую. Кругом пустота. Я снимаю браслет и мир наполняет меня звуками, запахами и ощущениями. Мои коллеги-поисковики не бросаются врассыпную. Они знают, что я могу себя контролировать, да и не боятся ничего.
Я лежу в траве. Она пахнет почти также, как на Земле. И земля пахнет землей. Каждый год в разных уголках Вселенной пропадают люди — иногда целые экспедиции. Уже много лет я иду за ними по следу, ищу чужих отцов, сыновей, сестёр, чужих любимых и родных людей, и каждый раз, найдя живыми, радуюсь, как будто нашла своего брата, которого, верю, обязательно когда-нибудь найду.
Источник: http://litclubbs.ru/writers/1391-ja-budu-tebja-iskat.html
Ставьте пальцы вверх, делитесь ссылкой с друзьями, а также не забудьте подписаться. Это очень важно для канала.
