Изломы неаполитанских переулков, дома, почти смыкающиеся под небесной бездной, бельё, что сушится на верёвках, напоминая неизвестные письмена; смесь бедности и веселья, вина и отчаяния, едкой соли тщетных надежд, и сладости заурядного счастья – и: замечательная красавица-лавочница, чья энергичная бойкость прекрасно встроена в предложенную жизнь.
«Золото Неаполя» - фильм, после которого кинокритики заговорили о Софи Лорен.
Каково это при жизни стать легендой?
Каково это купаться в таком объёме любви, изливаемой безвестными, зажатыми в тараканьих щелях жизни, неудачными, разными, скучными, богатыми, весёлыми людьми?
Жизнь оказалась избыточно щедрой к Лорен – восхитительной, страстной, отмеченной многими яркостями: от внешней до актёрской…
Лицо её – совершенное произведение вечного ювелира, работающего из материала живой плоти; безвестного нам, как и во все века…
(…интересно, что за два тысячелетия человечество изменилось полностью: интеллектуально, равно эмоционально мы не имеем ничего общего не то, что с жителями Византии, но и с подданными Российской империи девятнадцатого века; изменилось всё – одежда, еда, способ передачи информации, транспорт, оружие, осталось неизменным только не-знание: есть ли Бог? Существует ли жизнь после смерти?)
Лицо Лорен согревало счастьем, и озаряло весельем; роскошь её улыбки щедро сияла миру суммой таинственных лучей…
«Вчера, сегодня, завтра», «Брак по-итальянски», «Чочара» - все хлестало через край, срывалось с петель, разрывало пространство эмоциональным накалом; всё было так ярко, колоритно, сочно, что кинокритики должны бы были проглотить языки, замерев от восторга.
Может, и замирали впрочем.
Неистовая Софи.
Роскошная Софи.
Сколько миллионов снов посетила она?
Вероятно, неважно это: балансирующее на краю приличий предположение.
Важно то, что она есть, что цветок её жизни украсил сад человечества, что фильмов, виденных с ней, не забыть…