Как известно, что крупнейшим танковым сражением Второй мировой войны стал встречный бой под Прохоровкой в ходе битвы на Курской дуге. Через год с небольшим нечто подобное, хотя, конечно, и в меньших масштабах, повторилось в Восточной Пруссии. Здесь под городом Гумбиннен (современный Гусев) сошлись 2-й Тацинский гвардейский танковый корпус и танкисты 1-й и 2-й танковых гренадерских дивизий парашютно-моторизованного корпуса «Герман Геринг».
Для начала о наших. Советское командование 17 апреля 1942 года сформировало 24-й танковый корпус, которому через месяц пришлось участвовать в тяжелых боях на Южном фронте. О том, каково там пришлось, можно судить по тому факту, что уже в июле танкистов вывели в резерв для пополнения техникой и личным составом. В декабре корпус осуществил глубокий рейд по рядам окруженной под Сталинградом армии Паулюса. Как известно, тогда удалось захватить аэродром в станице Тацинская и уничтожить там несколько сот вражеских самолетов. 26 декабря корпусу присвоили звание гвардейского и переименовали во 2-й Тацинский. В 1943 году его танкисты дрались на Курской дуге, с мая 1944-го воевали в составе 3-го Белорусского фронта, освобождали Минск, а в октябре корпус выделили для участия в Гумбинненской фронтовой наступательной операции. По замыслу Ставки Верховного Главнокомандования, 5-я и 11-я гвардейские армии должны были нанести удар из района литовского города Вилкавишкис в общем направлении на Гумбиннен. В образовавшийся прорыв немецкой обороны планировалось бросить 2-й Тацинский гвардейский танковый корпус.
Наступление началось 20 октября – тацинцев поддерживали части 16-го стрелкового корпуса. Не дрогнув после мощной артподготовки, немцы тотчас контратаковали, стремясь выйти в тыл советским корпусам и отрезать их от основной массы войск. Как отмечалось в донесениях, потери с обеих сторон были «значительными». Если пояснить: гвардейцам удалось подбить 14 вражеских танков, а сами они потеряли 40 боевых машин.
Именно в этот день совершил свой подвиг экипаж Юрия Малахова, командира танкового взвода 26-й гвардейской танковой бригады. Получив задание провести разведку боем в обход Гумбиннена с запада, у поселка Аугштупенен (теперь - Калининское) взвод напоролся на группу «пантер». Малахов подбил два немецких танка, раздавил зенитную установку, но потом Т-34 загорелся от попадания снаряда. Тем не менее, из боя не вышел, подбив еще один PzKpfw V. Однако после второго попадания «тридцатьчетверка» взорвалась. От ее экипажа практически ничего не осталось. Прямо как в известном стихотворении Александра Твардовского:
«… И во всем этом мире
До конца его дней –
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей»…
- Вместе с командиром погибли сержанты Федоров и Гордеев, а также младший сержант Репин, - рассказывает гусевский краевед Петр Кулик. - В 1968 году на этом месте установили памятную стелу, но на ней было только имя Малахова, посмертно ставшего Героем Советского Союза. Считается, что офицер похоронен в Гусеве. Фамилии двух других членов экипажа значатся на мемориале в городе Неман, третий «числится» в поселке Ольховатка.
Именно к бывшему Вальтеркемену в конце первого дня наступления и удалось выйти советским войскам.
Теперь о немцах. В октябре 1944-го дивизия «Герман Геринг», дислоцировавшаяся в районе Варшавы, была развернута в корпус, куда направили солидные пополнения из еще остававшихся в строю десантников люфтваффе и танкистов вермахта. До начала советского наступления корпус успели сформировать лишь частично, вместе с успешно эвакуированной из Курляндского котла с 5-й танковой дивизией спешно бросив затыкать образовавшуюся брешь во фронте под Гумбинненом.
Прибытие немецких подкреплений первой ощутила на себе советская 25-я гвардейская танковая бригада. 22 октября в районе поселка Неммерсдорф (теперь – Маяковское) на нее обрушилась сначала вражеская авиация, вслед за которой появились и «панцеры». Отражать их атаку пришлось всеми имевшимися средствами. Тогда отличился бронебойщик 2-го батальона 4-й гвардейской мотострелковой бригады Сабир Ахтямов. На счету 18-летнего в то время парня - три средних танка, три штурмовых оружия и три бронетранспортера!
- Вторым номером был у меня Иван Луковкин, - вспоминал потом ветеран. - Нагрузку мы поделили поровну: я тащу ружье - 16 килограммов, он коробку с патронами - тоже пуд. За уничтожение техники платили. За танки и САУ моей матери, кажется, рублей по 500 присылали. Я только расписывался, сам не получал, потому что как солдат находился на государственном довольствии.
Батальон попал под сильный огонь противника, окопавшегося на возвышенности.
- Мы думали, там дот или дзот, - продолжает Ахтямов. - Взводный приказывает: уничтожить! Мы с Иваном туда, по-пластунски. Подползли на расстояние прицельного выстрела. Я уже навел, а Луковкин смотрит в бинокль, видит: два бугорка, будто две огневые точки. Я выстрелил по первой и сразу же по второй - вспыхнули обе! Оказывается, стояла в окопе САУ. Офицеры говорили, «Фердинанд», новая установка, и подожгли мы у нее бензобаки.
Может, это и впрямь был знаменитый «Элефант» конструкции Фердинанда Порше, хотя известно, что советские солдаты склонны были так называть любую немецкую самоходку. Как бы то ни было, значение подвига бронебойщика от этого не снижается. Он также вспоминает о самой мощной атаке немцев.
- Стояли у леса. Когда совсем рассвело, увидели, что на нас движется... город! Танки боевым порядком в тумане - как домА. Я метров на 300 их подпустил и дал четыре выстрела. Один танк крутануло, он развернулся градусов на 90. Но не загорелся, видать, в гусеницу ему попал. Зато подставил нам свой бак. И мы его подожгли. Второй подбили. Вдруг справа метрах в пяти стена поднимается - вой, треск, землетрясение! Мы не растерялись. Рванули сначала вбок, а потом вперед и оказались сзади давившего нас танка - в упор я его разнес. Для нас это было высшей точкой напряжения. Когда вздохнул, смотрю, у меня вся шинель иссечена осколками и пулями, а ран ни одной! Потом еще две самоходки подбили, пару грузовиков сожгли. После боя комбат крикнул мимоходом: «Молодцы, ребята! Я вас к награде представил!»
Тем не менее, немцам удалось измотать в практически непрерывных боях наступавшие советские войска, а затем нанести контрудар по 11-й гвардейской армии. Корпусу «Герман Геринг» это обошлось дорого – от дивизий в реальности остались боевые группы с минимумом личного состава и изрядно побитой техникой.
Но и нашим пришлось перейти к обороне. 23 октября, проанализировав создавшуюся обстановку, командующий фронтом генерал армии Иван Черняховский принял решение отвести группировку на 10-15 километров от Гумбиннена. Однако провальным это наступление считать нельзя. Ведь удалось захватить плацдарм шириной до 70 и глубиной до 50 километров, занять около 800 населенных пунктов. А самое ценное - получить необходимый опыт прорыва глубоко эшелонированной обороны, который весьма пригодился на следующий год.