Чем ценно хорошее воскресение? А неповторимым удовольствием отправиться в Царское село переосмысливать собственное безобразное поведение накануне за поиском скамейки, на которой юный Гумилев впервые признался еще более юной Ахматовой в любви.
Вооружившись единственной дошедшей до потомков фоткой, на которой Ахматова восседает на этой самой скамейке рядом с громадным баобабообразным деревом, мы с Гошкой шастали по Екатерининскому парку.
Скамеек было много. Они стояли повсюду, лезли из-за каждого поворота, сотни абсолютно идентичных белых металлических скамеек.
Единственным способом найти ту самую, было узнать причудливое дерево с фотки: «Смотри во все глаза, Гоша, оглядывай как следует деревья!». Набрели на информационный центр. Его сотрудник – дядька очень обрадовался, когда услышал, что мы ищем. О существовании скамейки он не знал, но с ражем детектива принялся, сверяясь с картинкой, отмечать на карте парка все дислокации странных и больших деревьев.
- Скамейки у нас повсюду. Их постоянно переставляют, убирают, ставят вновь, за этим процессом невозможно уследить. Скамейка, которая вам нужна, наверняка не сохранилась. Но место найти можно, – говорил он.
Получив из его рук пиратскую карту с пометками, мы пошли дальше.
Гоша рассуждал о пушкинском распутстве, когда мы увидели бредущую по аллее старушку. И что же? Все поисковые браузеры мира и информационные бюро – всего лишь жалкие дешевые фокусы по сравнению с мозгом русской старушки, которая не только прекрасно знала о существовании скамейки, но и в два счета нас к ней отвела, резво болтая о множестве других царскосельских легенд и похвалила нас за то, что ищем такие вещи.
Мы сверили скамейку и дерево с фотографией – и это действительно оказалась она! Именно здесь Гумилев впервые признался Ахматовой в любви, что делал потом еще множество, как и предложение, которое ему пришлось сделать четыре раза, прежде чем неприступная поэтесса сдалась. Завоевал. А тогда, в самый первый раз, девушка не ответила ему взаимностью. Мы сели на скамейку.
- Я люблю вас, Анна Андреевна! – сказал Гоша.
- А я вас нет, Николая Степанович! – сказала я.
Конечно же, потом мы громко читали вслух рвущую душу гумилевскую любовную лирику, ощупывали дерево и болтали, пока Екатерининский парк погружался в сумерки.
- Эх, хорошо-то мне как стало, - сказал Гошка, когда мы выходили из парка.
- В царство настоящей любви съездили.
И я вот что подумала. Ведь самая настоящая любовь – это друзья. Потому что когда сил идти дальше нет, причем как в прямом, так и в переносном смысле, они тебя по рученьки подхватят и понесут столько, сколько будет нужно.