− Опять проспал! Ну ты дебил, ну раззява, ну что ж за наказание такое!!!
Одеяло слетело со сладко спящего Леньки, а остатки сна согнало подзатыльником.
− Я встаю, мам! Не кричи, все, встал уже, – пробормотал он, привычно потирая затылок и поплёлся в ванну.
Маму Ленька любил. Он даже помнил, какая она была до того, как отец ушёл. Весёлая, красивая, целовала его постоянно и обнимала. А потом отец в один день собрал чемодан и сказал, что больше так не может. Вот просто так сказал и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь. И, похоже, унёс маму с собой. За полгода она стала дёрганная и нервная, начала курить и пить на кухне тайком. Потом стали появляться мужчины. Они тискали Леньку за щеку, как будто он малыш совсем, и дарили дурацкие игрушки. Уходили с мамой куда – то. Ленька сидел один и украдкой посматривал на часы – ждал маму. Она приходила поздно, иногда весёлая, иногда в слезах. Мужчины менялись регулярно, никто не задерживался. И вот один раз мама в сердцах крикнула Леньке:
− Что ж папанька тебя не забрал, спиногрыза?! Кто меня возьмёт такую, с довеском? Всем свои нужны, а ты, чужой, нафиг сдался? Так и останусь одна, на тебя всю жизнь загублю!!!
Ленька тогда очень сильно обиделся и даже плакал в ванне, глотая рыдания, размазывая слезы и сопли кулаком по щекам. Он не знал, почему ушёл отец и почему ни он, ни мама ему, Леньке, ничего не объяснили. Его счастливое детство с семейными прогулками по выходным, мамиными пирожками, книжкой на ночь, поцелуями и секретничаньем под одеялом закончилось. Мама больше не щекотала его за пятку утром, не целовала в румяные от сна щеки, не готовила ненавистную кашу на завтрак. Теперь она кричала, отвешивала ему пощёчины и затрещины. Завтракал Ленька бутербродами, которые сам себе делал, а иногда вообще не завтракал, потому что мама забывала купить еду. Нет, он безусловно был уже взрослым – 10 лет это, знаете ли, не шутка! Но ему до сих пор хотелось маминой ласки, приготовленных ею блинчиков, и каши даже, будь она неладна! Или с отцом поговорить, спросить, что делать, если Вовка из параллельного класса все норовит ему нагадить тайком. А получалось, что никого у Леньки при живых родителях не было. Они сами по себе, он сам по себе.
И Ленька принял мужское решение. Он решил о маме заботиться. Ну, раз отца нету! Он убирал в своей комнате, мыл посуду, мусор выносил. Один раз, когда в холодильнике было пусто 2 дня, разбил копилку и пошёл купил батон хлеба, пачку пельменей и колбасу. Наделал бутерброды, пельмени сварил. И уселся ждать маму с ужином. Мама пришла в слезах, на стол даже не взглянула. Накричала на Леньку, что ботинки в прихожей валяются и захлопнула за собой дверь спальни. А Ленька так торопился ей ужин приготовить, что совсем про них забыл, про ботинки эти несчастные!
Но он не сдавался. Вытирал подступающие слезы рукавом рубашки, шмыгал носом в конопушках и продолжал... заботиться. И мечтать, что однажды мама придёт к нем утром, пощекочет розовую пятку, поцелует макушку и скажет: «Лёнчиииииик!! Вставаааай! Ну вставай, соня, каша уже готова, давай, шлёпай умываться!» А он будет мычать и отбрыкиваться, и тогда она стянет его с кровати, прямо в одеяле, но будет смотреть, чтоб он не развернулся и не замёрз. И они будут хохотать, а потом он будет есть кашу, а она порхать по кухне, и каждый раз, проходя мимо, чмокать его то в щеку, то в шею, то в лоб, а он бухтеть: «ну мааааам!!!»
С этими мыслями Ленька почистил зубы, умылся, и поплёлся на кухню делать бутерброды. Мама сидела боком на стуле и с кем – то переписывалась. По её улыбке Ленька понял, что появился очередной мужчина, и, скорее всего, мама будет приходить поздно, а потом опять злиться и плакать. Понял, и вздохнул украдкой. Мама вдруг аж засветилась, улыбка её затопила всю кухню и на минутку Ленька увидел прежнюю маму. Она вскочила, позвонила начальнику, сказалась больной. Потом убежала переодеваться в комнату, выбежала нарядная, чмокнула ошарашенного сына в макушку и сказала, что придёт поздно, но скоро все будет хорошо!
Мама не пришла. Ни рано, ни поздно. Ленька ждал её, пока не уснул от ожидания на диванчике. А ночью его разбудили крики и шум под окном. Окно почему – то было открыто настежь, когда Ленька пришёл домой, в такой – то холод, и цветы мамины на окне помёрзли. Ленька окно сразу закрыл и цветы припрятал – боялся, что мама увидит и расстроится, а она такая утром была! Весёлая!
Ещё не до конца проснувшийся Ленька завернулся в плед, открыл окно и свесился вниз – посмотреть, что за шум. И увидел маму. Она лежала на земле, спрятанная от прохожих густыми кустами палисадника, неловко вывернув руку и ногу, совсем раздетая, в одном платье, том самом, нарядном.
«Её ограбили!» – перепугался Ленька и побежал маму спасать. И пальто её прихватил – замёрзнет же!
На дорожке около подъезда громко причитала соседка Анна Ивановна, рядом стояли и курили мрачные муж Анны Ивановны и её сын Василий.
− Ой, не пускайте его туда! – заголосила Анна Ивановна, заметив Леньку в пледе и с пальто наперевес.
Её муж поймал Леньку за плечо.
− Стой, пацан. Не надо.
− Вы что?! – рванулся Ленька. – Она же... Замёрзнет! Вы что стоите! Ей не помогаете?!!!
− Некому помогать, пацан, – сказал непонятно муж Анны Ивановны и выругался. – Уже некому.
Ленька завис на минутку. Как это? Некому? Вон она же раздетая, холодно ей, и с земли её никто не поднимет! А потом понял. Про окно и красное платье на снегу. Правда упала на его голову как гильотина и поделила жизнь на две части. Мамы больше нет. Она сама... Сама все решила и от Леньки ушла. Совсем. И не поцелует она его больше и не пощекочет пятку. И подзатыльник не даст. Осознав это все, Ленька завыл страшно. В голос, по животному завыл. Анна Ивановна как – то сразу прекратила причитать, уволокла Леньку к себе, влила в него рюмку чего – то пахучего и заставила его это выпить, после чего он провалился в тяжёлый и вязкий сон.
А утром, проснувшись, он начал собираться в школу. Соседка попробовала оставить его у себя, но Ленька хмуро и серьёзно сообщил, что маме не нравилось, когда он школу прогуливал. И что? Как её нету – так сразу лоботрясничать? Анна Ивановна всхлипнула, зажала рукой рот, но ничего не сказала.
Соцработники пришли за ним прямо на урок. В класс заглянула директор школы и попросила Леньку выйти. За дверью его ждали двое полицейских и две тётенькинеопределённого возраста и квадратного телосложения. В том смысле, что их рост был равен их объёму. Тётенькисообщили, что Леньке надо собрать ранец и пойти с ними к нему домой. А там он соберёт вещи и они вместе уедут туда, где он теперь будет жить.
− Куда? – спросил Ленька и вдруг обрадовался. Это ж отец наверно узнал о случившемся и берет его к себе жить!
− В Центр содействия семейному устройству детей, оставшихся без попечения родителей, – сообщила одна из тёток.
− Это в детский дом, что ли?! – переспросил умный и догадливый Ленька, у которого сердце в пятки упало от такого известия. – А… мой папа?! У меня же папа есть!
− Твой папа, – хрипло сказала директор и посмотрела куда– то в сторону, – Сказал, что не имеет возможности взять тебя к себе. У него нет ни бытовых, ни финансовых условий для этого. Поэтому тебе лучше поехать... с женщинами, Лёня. Что уж делать...
Ленька опять разревелся. Прямо перед директором, полицейскими и квадратными тётеньками. Мама его бросила. Отец предал. И вышло, что он один остался в этом мире, в одночасье. Совсем один и никому не нужен...
***
В детдоме он прожил ровно неделю. И сбежал. Понял, что не может. В первую же ночь его побили, за то, что он тихонько плакал под одеялом. Тут было не принято грустить. У него отбирали еду и вещи, толкали, пинали и щипали при каждом удобном случае. Он пожаловался воспитательнице – ему устроили тёмную. И отобрали нательный крестик на цепочке – подарок родителей на Лёнькино крещение. И пообещали прирезать, если скажет. Ленька был не пугливым малым, но тут... испугался. Блеск ножика был такой реальный. И шею, с которой содрали цепочку, саднило тоже реально. Всю ночь он пролежал, прислушиваясь к тишине – идут или не идут его резать? И вдруг вспомнил, что мать ему рассказывала, что у неё в Рязани есть тётка. Пока мать с отцом вместе жили, мать еёвсе забрать к себе хотела – старенькая она была уже. Но тётка не ехала – у неё был свой дом и хозяйство, и бросать она его категорически не хотела. К утру Ленька решил: надо ехать к тётке! Он ей все расскажет, она его, конечно же, возьмёт к себе, а он ей будет помогать с хозяйством! И так ему хорошо стало от этой мысли, что он уснул спокойно и проспал целых 2 часа, пока его не разбудили.
На прогулке он просто отделился от носящихся по двору детей и юркнул в дырку между прутьями. Ленька знал, что есть такая площадь трёх вокзалов, откуда электрички ходят. И что до неё надо ехать на метро – до станции Комсомольская! А там уж он спросит в кассе, как ему до Рязани добраться. Денег у него не было совершенно, но он считал, что сможет купить билет в долг, а уж потом возьмёт у тётки немного и отдаст! Его блестящий план рухнул в билетной кассе на вокзале. В автобус и метро его пустили бесплатно. А вот на вокзале все пошло наперекосяк. Во – первых, злая тётка в кассе сказала, что в Рязань поезда ходят только с Курского вокзала! Это надо ехать на станцию метро Курская! Во – вторых, никто ему бесплатно билета не даст! И, в – третьих, для билета нужен документ! Правило такое! Есть у него документ?
Документа у расстроенного Леньки не было, в чем он честно и признался.
− Из дома удрал? – поинтересовалась кассир недобро и Ленька перепугался. – Удраааал, – констатировала она, увидев его полные паники глаза. – Вон, пацан, пришли за тобой!
Ленька обернулся и увидел полицейских, уверенно двигающихся в его сторону. Ленька пискнул и бросился бежать. Бежал он долго, распихивая толпу, рыбкой ныряя между людьми и чемоданами. Оборачивался, видел, что преследователи не отстают, и бежал дальше. Уже на улице он поскользнулся на льду и упал навзничь, больно ударившись спиной о землю.
− Не расшибся, пацан? – сверху к Леньке протянулась заскорузлая рука в грязной перчатке с отрезанными пальцами.
Ленька потряс головой и увидел бомжа. Лохматого такого, покрытого коркой грязи, в непонятных лохмотьях, напяленных по принципу капусты и жутко, просто ужасно пахнущего.
− Меня полиция догоняет, – жалобно хныкнул он и начал вставать: приготовился опять бежать.
− Поооолицияяя? – протянул бомж и завертел головой по сторонам. – А ты чего натворил, пацан? Спёр чего?
− Из детдома сбежал, – проинформировал его Ленька и тоже покрутил головой – выбирал, куда бежать. – Мама с собой покончила, отец к себе не взял. А в детдом я не вернусь! Поеду к тётке мамкиной, в Рязань!
− Ишь ты, – оценил бомж. – А она тебя ждёт, тётка – то?
− Не знаю! – крикнул Ленька со слезами. – Только в детдом я не вернусь!
− Ишь ты, – ещё раз сказал бомж и добавил: – Ну пошли тогда.
− Куда? – испугался Ленька
− Туда, – бомж ткнул пальцем куда – то в сторону помоек, прячущихся за вокзалом. – Пошевеливайся, пацан, вон они, твои друзья – полицейские тебя ищут!
Ленька колебался меньше минуты. Бомж был страшный, грязный и пахло от него отвратительно. Но перспектива вернуться в детдом была ещё страшнее. Поэтому он побежал за бомжом.
− Ну проходи, пацан, – наконец бомж остановился около ступенек в подвал. – Холодно на улице.
− Меня Лёней зовут, – представился Ленька.
− Ишь ты, – в третий раз сказал бомж и протянул ему руку. – А меня зови дядей Митей. И того... ко мне поближе держись, понял?
В подвале было темно и пахло... как в помойке. И в этой вонючей темноте копошились люди.
− Располагайся, пацан, – сказал бомж дядя Митя. – Утро вечера мудренее.
И улёгся прямо на пол, подстелив только картонку. Ленька подумал и тоже лёг, вдруг почувствовав, что он совсем... без сил.
Ночью Ленька жутко замёрз. Замёрз так, что свело все конечности и начали стучать зубы. В поисках тепла он начал искать, к чему бы прислониться. Наткнулся на что – то большое и тёплое, прислонился к нему и уснул моментально.
***
Фёдор проснулся от непривычного тепла и тяжести в районе живота. Он открыл глаза и увидел маленький комок, свернувшийся клубочком и приткнувшийся к нему в живот головой. Сердце застучало часто – часто, дыхание перехватило. «Вот и глюки пришли,» – подумал Фёдор и осторожно потянулся – потрогать комок. Он был уверен, что рука сейчас провалится в пустоту и мираж исчезнет. Но комок был вполне себе реальный, мягкий и тёплый. От его прикосновения он зашевелился, запыхтел, перевернулся и оказался мальчишкой, лопоухим, с носом пуговкой и длинными девчоночьими ресницами. Сердце Фёдора снова забилось так сильно, что он даже за грудь ухватился – боялся, что выпрыгнет.
− Эй! – он потормошил мальчишку за плечо. Тот распахнул огромные серые глаза и уставился на него испуганно. – Ты кто?
− Я Лёня, – ответил мальчишка и отполз от него подальше.
Он был ещё вполне себе чистенький, опрятный, и Фёдор определил, что на улице он совсем недавно. Несколько дней, не больше. Проклятое сердце совсем не давало ему вздохнуть и сосредоточиться. Фёдор потёрруками лицо, сильно, до боли. Не помогло.
− Ты откуда тут взялся, Лёня?
К Фёдорову ужасу, серые глаза в девчоночьих ресницах налились слезами. Утешать ревущего мальчишку?! Ещё вот этого ему не хватало. Но мальчишка ничего, сдержался. Вытер глаза рукавом, шмыгнул носом.
− Мама у меня... умерла. Меня в детдом определили, а я сбежал. Не могу я там! Я к маминой тётке, в Рязань решил ехать. На вокзале мне сказали, что билет мне бесплатно не дадут, и вообще, я не на тот вокзал приехал! И полицию вызвали!
− А отец? Есть? – странно дрогнувшим голосом спросил Фёдор.
− Они с мамой не живут, – мрачным и дрожащим голосом ответил Ленька. – И он сказал, что у него возможностей взять меня к себе нету!
− Е@#!!! – витиевато выругался Фёдор и Ленька дёрнулся. Не привык к таким выражениям.
− Да заткнитесь вы уже! – раздалось из дальнего угла подвала. – Дайте поспать, а?
− Пошёл на х#@!!! – в сердцах рявкнул Фёдор, и выскочил наружу.
Эмоции его распирали и контролировать их он более не мог. Отец! Сказал!!! Что не может!!! Взять сына!! Своего сына! Вот этого вот, лопоухого, глазастого и с ресницами!!! Этот перепуганный птенец, так мужественно переносящий все, что на него свалилось, был так похож на... Фёдорзапретил себе думать дальше. Мальчишка вдруг вскрыл в нем все, о чем Фёдор старался не вспоминать последние два года.
***
− Ты не пугайся, пацан, – из темноты подвала появился бомж дядя Митя. – Он у нас того... Странный.
Ленька кивнул и спросил:
− Дядь Мить, а как бы мне денег на билет достать, а?
− Денееееег? – протянул дядя Митя и поскрёбсвалявшиеся волосы на голове. – Ето, пацан, если только с протянутой рукой стать на улице. Или стырить. Но лучше не тырить, если не умеешь.
− А... Где можно... Попросить?
− Да где хочешь. Где народу больше, там и стань. Лицо сделай пожалостливее. Слезу пусти. Вон, на картонке напиши, что мамка померла. Полицию увидишь – тикай. Сразу загребут.
− А где... Народу побольше?
− Да вон хоть у входа на вокзал встань. Народу тьма. Денег всегда в дорогу с собой есть. Подадут дитёнку, не звери, чай.
− Спасибо, дядь Мить! – Ленька оживился. – А сколько мне... надо? На билет до Рязани? Я как насобираю, так сразу и поеду!
− Много вопросов, пацан. Я тебе что? Справочное бюро?
***
Фёдор не мог успокоиться. Мальчишка с пронзительными глазами и длиннющими ресницами не шёлу него из головы. И умирать ему вдруг расхотелось. И память услужливо подсовывала сценки из прошлого, которые он решил забыть навсегда. Потому что недостоин. Потому что преступник, предатель и убийца. Он пошатался по улицам. Посидел на набережной, глядя на серую и холодную Москву – реку. Выкурил сигарету, стрельнув её у поддатого прохожего. Не помогло. «Это твой шанс, идиот, – захлёбывался криком голос у него внутри. – Неужели не видишь?! Ты ему нужен, он один совсем!»
К полудню Фёдор от этого голоса совсем извёлся. Обкусал потрескавшиеся губы. Обгрыз черные от грязи ногти на руках. И принял решение. Что он за мужик такой? Если сдастся без боя? Тряпка, название одно, а не мужик!
А приняв решение, как – то сразу приободрился и зашагал к вокзалу. За Лёнькой. В подвале Ленька не обнаружился, и Фёдор напрягся. Куда мог пойти мальчишка, который совсем не знает законов улицы, без денег и документов?
− Где пацан? – громко спросил Фёдор в пространство.
− Вчерашний, чтоль? – поинтересовался дядя Митя, вынырнув из алкогольного забытья.
Фёдор кивнул согласно.
− У входа на вокзал, на билет в Рязань собирает, – хохотнул дядя Митя. – Ему ж к тётке материной надо!
Фёдор окаменел. Иерархия мест попрошайничества на улице была строгая и нарушение её каралось беспощадно. Все самые людные места: вокзалы, аэропорты, центральные станции метро были заняты профессиональными нищими. Они платили мзду полиции, местным авторитетам и ещё бог знает кому. Пришедшего не на своё место чужака били нещадно, а могли и убить, и покалечить, чтоб другим неповадно было. Возраст, пол, незнание уличной иерархии в расчёт не принималось.
− Ты... Ты как его отпустил туда, а? – просипел Фёдорголосом, который вдруг перехватило от ужаса.
− А пусть получит своего, да и идёт обратно в свой детдом, – спокойно ответил дядя Митя. – Не нравится ему там, гляди ты. Тепло, одевают, обувают, кормят. Спит на кровати. Вот пусть жизни хлебнёт на улице и топает обратно себе, в Рязань он собрался!!
− Вот ты ж дебил, – сообщил ему Фёдор и выскочил на улицу.
***
К полудню Ленька почти насобирал на билет. Сидеть на картонке на морозе было холодно. Пальцы онемели совсем, ноги он чувствовать перестал. Зато в пластиковую банку регулярно падали монетки, а иногда и бумажки. Ленька даже решил, что когда соберёт на билет, ещё немножко посидит, чтобы насобирать на кофе с булочкой в вокзальном кафе. Оттуда так упоительно пахло выпечкой, что у Леньки, который со вчерашнего дня не ел, кружилась голова. От холода и голода зубы у Леньки стучали, и немножко мутило. Но ничего. Он закрыл глаза и поплотнее запахнулся в куртку. Скоро все кончится, он сядет в тёплый поезд и поедет в Рязань!
− Как бизнес идёт, пацан? – услышал Ленька хриплый голос. Рядом стоял подросток лет пятнадцати. В грязном ватнике, засаленной шапке со смешными ушами. В зубах сигарета, под глазом синяк. Ленька почуял в нем угрозу, поэтому подтянул свою банку к себе поближе и вежливо сказал, что все хорошо.
− Много насобирал? – поинтересовался парень, кивнув на банку.
− Я уйду сейчас, – произнёс Ленька и начал неуклюже вставать. – Мне только на билет собрать надо было, я все, ухожу уже!
− Никуда ты не пойдёшь, – не по – детски жёстко сказал ему парень, выплюнул окурок и свистнул залихватски.
Откуда – то, как из – под земли, рядом с ним возникли ещё трое таких же как он, грязных, оборванных, со злыми и острыми глазами.
− Вот тут у нас гастролёр, мужики, – сообщил им первый парень. – На билет он собирает, понимаешь ли. Давайте, что ли, правила ему объясним?
Ленька затравленно оглянулся. Понял, что сейчас его будут бить. Не увидел ни одного полицейского, втянул голову в плечи и закрыл глаза в ожидании удара.
***
Фёдор издалека увидел маленькую фигурку, окружённую уличными подростками, и перешёл с быстрого шага на бег. Перехватил руку самого старшего с занесённымнад непокрытой Лёнькиной головой кулаком, заломил её за спину. Мельком отметил, что за два года уличной жизни мышцы ещё не атрофировались, а все помнят. Сжал руку нападавшего посильнее, так, что тот взвыл. И негромко, угрожающе произнёс:
− Валите – ка отсюда, щенки. Подобру – поздоровее. Со мной этот мальчишка, ясно? Увижу, что кто его тронет – переломаю и руки, и ноги.
Щенки покивали согласно и покинули поле несостоявшегося боя, посулив Фёдору все возможные беды и кары. Фёдор выдохнул и посмотрел вниз. А снизу на него пялился Ленька, в глазах – восхищение, рот открыт. Фёдорпочувствовал себя глупо.
− Есть хочешь? – спросил он, потому что надо было что – то спросить.
Голодный Ленька согласно кивнул и начал подниматься с картонки. Непослушными пальцами выгреб в карман мелочь из коробки. Долго пытался расправить затёкшие и замёрзшие ноги. Фёдор крякнул, глядя на него, сгрёб под мышку и отбуксировал в ближайшую чебуречную, где было тепло, подавали душистый чай и огромные беляши с пылу с жару. Фёдор съел один, оголодавший Ленька – три. Сыто икнул и немедленно начал зевать и тереть глаза.
− Слушай, Лёня, – осторожно начал Фёдор, и Ленька вдруг сразу прекратил зевать и уставился на него внимательными глазищами. – У меня длинная и трудная история... Если вкратце, то я убил своего сына. Ему было 10 лет. Тебе же тоже примерно столько?
Ленька кивнул автоматически и поинтересовался:
− Как это – убил?
− Я поехал забирать его из школы. На машине. Школа на соседней с нашим домом улице, и я посадил его на переднее сиденье и разрешил не пристёгиваться. Когда мы подъезжали к светофору, в нас врезался потерявший управление водитель. Саня вылетел на дорогу через лобовое стекло и погиб мгновенно. – Фёдор рассказал свою самую большую боль, вину и стыд так спокойно и монотонно, что сам поразился. До недавнего времени он и думать не мог о произошедшем.
− А потом? – вдруг спросил Ленька.
− Потом? Я так и не смог сказать жене, что это я – причина гибели нашего единственного сына. Она узнала об этом после похорон, когда нас обоих вызвал следователь на допрос. И вот тогда она на меня ТАААК посмотрела... что я встал, ушёл из кабинета и больше не вернулся. Ни к следователю, ни домой.
− И вы все это время живете на улице? – поразился Ленька. – И не пытались ни поговорить с ней, ни прощения попросить?!
− Я убил нашего ребёнка! – повысил голос Фёдор. – Как я к ней пойду? Уже ничего не поправить!
− Вы её бросили, – сурово сказал Ленька, глядя ему прямо в глаза. – Оставили её одну с бедой. Не утешили, а... бросили!
И разревелся. Фёдор шагнул к нему, прижал к себе хрупкое, содрогающееся от рыданий тельце, уткнулся носом в макушку.
− Пойдёшь со мной? – спросил он. – Ко мне домой? Моя Оля... Она чудесная. Строгая, но такая... Удивительная! Мы тебя будем любить, так сильно, как сможем! Пойдёшь, а, Лёнь?
И замер в ожидании ответа. Ленька затих и кивнул.
− Вот и отлично! – обрадовался Фёдор. – Вот и замечательно! Пошли, пацан, нам ещё пару дел надо сделать и домой поедем! У меня дом есть. С камином! Там сейчас так здорово, как в сказке!
А дальше начали происходить удивительные вещи. Сначала Ленька с Фёдором доехали до станции метро Пушкинская и Фёдор уверенно пошёл в банк – красивое здание с колоннами. Охранник на входе попытался Фёдоране пустить, но тот начальничьим голосом сказал, что он клиент и потребовал управляющего. Охранник попробовал его выгнать, но Фёдор опять повысил голос и сказал, что если сейчас его не пустят, то он, охранник, лишится работы! На шум прибежала девушка – сотрудник и тоже попробовала Фёдора упросить выйти, пока полиция не приехала.
− Пусть приезжает, – согласился Фёдор, прижимая к себе Леньку, который опять испугался при слове «полиция». – Только если приедет, и вы, милая девушка, и ваш сторожевой пёс работы лишитесь. Здесь должны обслуживать любого клиента, даже если он непрезентабельно выглядит и пахнет от него не дорогим парфюмом! Позовите управляющего, если ваше место вам дорого!
Девушка похлопала на него глазами, подумала немного. Фёдор выглядел так уверенно, что она куда – то убежала, и вернулась с очень стильным дяденькой в очках и безупречно сидящем костюме, Дяденька при виде Фёдора и Леньки нахмурился и спросил, почему до сих пор никто не вызвал полицию и его по таким пустякам от работы отрывают?
− Это что же, Николай Ильич, – сказал Фёдор строго. – Когда я брал вас на работу, я вам говорил, что в этом банке должны обслужить любого клиента вне зависимости от уровня его доходов и его внешнего вида. Получается, вы об этом забыли?
Управляющий вдруг побледнел, засуетился, забормотал:
− Фёдор Николаевич, это вы? Как же это, вот неожиданность, не ждали мы вас, вот ведь радость!
− Ну хватит, – оборвал его Фёдор. – Мне нужно снять деньги со счета. А вы, Николай Ильич, перечитайте должностную инструкцию, потому что если ещё раз я узнаю о том, что в этом банке кому – то отказали в обслуживании, я вас уволю!
А потом они ехали в электричке, и Ленька успел поспать, уткнувшись Фёдору в подмышку. А на станции в цветочном магазине купили букет пушистых разноцветных астр, потому что Фёдор сказал, что он к жене без цветов никогда не ходил!
Потом ехали в автобусе и шли через лес по дорожке, и, когда Ленька продрог до костей, вышли к большому деревянному забору.
− Вот и посёлок, – сказал Фёдор и вошёл в калитку.
Охранник вышел из будки, внимательно посмотрел на них и Ленька уже приготовился, что их опять будут выгонять.
− Доброго дня, Фёдор Николаевич, – сказал охранник. – Как вы, однако, колоритно выглядите!
− Здравствуй, Алексей, – улыбнулся Фёдор, протягивая ему руку. – Да уж, начудил! Как Ольга Владимировна?
− Моё дело маленькое, – сообщил охранник. – Но так, ничего. Помогаю ей, если нужно бывает!
− Спасибо, Алексей! – с чувством сказал Фёдор. – В долгу не останусь! Теперь вот мы с Лёнькой о ней уж позаботимся!
− Алексей, – протянул охранник Леньке руку. – Ты обращайся, если что.
− Лёня, – ответил Ленька на рукопожатие очень серьёзно.
Около красивых кованных ворот Фёдор остановился. Посмотрел на звонок, шумно втянул воздух. И нажал на кнопку. Они с Лёнькой немного послушали переливы звонка.
− Вы к кому? – наконец спросил мелодичный женский голос из динамика.
− Оля, это я, – хрипло сообщил Фёдор. – я вернулся.
В динамике послышался сдавленный «ох» и повисла тишина. Фёдор занервничал, Ленька тоже. Наконец, калитка приятно щёлкнула, пуская их на участок. Дорожка вела к дому, сложенному из круглых брёвен. На крыльце дома стояла невысокая женщина; на ногах – оранжевые войлочные валенки, на плечах – тулуп, судя по размеру – Фёдора. Пепельной – русые завитушки в беспорядке рассыпаны по плечам, лицо – растерянное.
Фёдор подошёл к крыльцу, крепко прижал к себе Леньку, посмотрел на жену. Она посмотрела на него. И молчание нарушила первая.
− Это и правда ты, – произнесла она. – А я думала, кто – то шутит.
− Это я, – подтвердил Фёдор.
Хотел ещё сказать, что он дурак и прощения ему нет, но не стал. Зачем говорить то, что и так известно?
− Это вот... Лёня! – Фёдор ещё крепче притиснул Леньку к себе, так, что тот крякнул. – Он меня... отчитал по всей строгости, что я с тобой поступил непорядочно, вот оно как!
Ольга перевела взгляд на Леньку, который даже дышать перестал – так боялся, что она их сейчас выгонит взашей – и спросила:
− Цветы мне?
− Что? – не понял Фёдор. – А! Да!
Он шагнул вперёд и сунул ей букет неловко.
− Мои любимые, – оценила Ольга, развернулась и ушла в дом.
− Что? Все? – чуть не плача, спросил Ленька. – Обратно, что ли, ехать?
− Подожди, – велел Фёдор, сжав зубы. Не может быть, чтобы он в ней ошибся!
Ольга вышла через 5 минут. В одной руке у неё была стопка одежды, в другой – чёрный пакет.
− Баня натоплена, – сообщила она. – Идите, отмывайтесь. Вашу одежду – сюда. – она показала на мешок. – Завтра сожжёшь её, Фёдор. Потом будем ужинать.
Ленька опять чуть не расплакался – на сей раз от облегчения.
− Ждала кого – то, что баня натоплена? – спросил Фёдор, не сдержался.
− Сегодня суббота, – легко ответила Ольга. – Ты всегда ходишь в баню по субботам. Идите. Лёня замёрзсовсем!
И опять ушла в дом.
− Твою мать, – тихо сказал Фёдор. – Это что же? 2 года? 2 чёртовых года она каждую субботу топила баню и ждала меня?!
И носом хлюпнул.
− Ты что, ревёшь? – поинтересовался Ленька почти весело. Такой большой дядька – плачет!
− Снежинка в глаз попала, – буркнул Фёдор, потерев глаза кулаками. – Пошли отмываться!
В бане они парились долго. Фёдор рьяно тёр себя щёткой, сдирая слои уличной грязи. До царапин, до красноты. Леньку по уши сунул в душистую пену, потом в жаркую парную, потом в ледяную купель и опять в парную. Потом завернул в огромное махровое полотенце и посадил на деревянную скамью – отдыхать. Леньку от тепла, запаха дерева и шампуня так разморило, что он уснул прямо сидя на скамье. Глядел, как Фёдор сбривает бороду и клочковатые волосы на голове, превращаясь из потрёпанного бомжа в молодого сильного мужика, прикрыл глаза на минуточку, и как в мягкую вату провалился.
Проснулся он от того, что кто – то щекотал его за пятку и за шею, около щёк, и приговаривал:
− Ленчик, просыпайся! Ну хватит уже спать, соня! Мы ужинать тебя ждём, не садимся, а ты все дрыхнешь!
Ленька сел в кровати (как он в ней оказался, не помнил совсем). Потёр сонные глаза, похлопал ресницами и спросил:
− Мама? Мам, это ты?!
− Ну если ты позволишь, – дрогнувшим голосом ответила Ольга, быстро смахнула слезинку со щеки и чмокнула Леньку в макушку. – То я буду тебе мамой. Пойдёмужинать, галчонок, все стынет уже!