Дом, милый дом! Сима пушистая встречает у порога, трется у ног, мурлычет, - родная моя кошка, возвращающая к жизни каждое утро и каждый же вечер, после скучной шабашки.
Ставлю чайник, даю поесть кошке. Включаю свою радиостанцию, - в канале Франция! Шербур передает какие-то данный морским судам. Слабо пробивается Саутгемптон, Белфаст, Северное побережье Америки трещит на соседнем канале, стирая границы пространства и времени. Переключаю станцию на другой диапазон…
-Коржик Ною, коржик ною… - Передаю в эфир. Может Джага все же захватил с собой портативную рацию, - но все тщетно, в эфире молчок.
Вообще, любительское шарканье в международном радиоэфире, честно говоря, штука глупая и беспредметная. Если вы никак не связаны с навигацией или какой-нибудь специальной службой, то просиживание вечеров в наушниках, точа лясы, - искусство, которое никогда не пригодится в реальной жизни, в мире магазинов и автозаправок.
-Yammer, is happy you to hear, as matters, friend? (Ной, рад тебя слышать, как дела, дружище?) – Прорывается знакомый голос сквозь жуткие помехи.
-Бенни! – Визжу я от радости! Кошка у миски аж подпрыгнула.
-Это что еще за английский хрен? – Хрипит Джага в эфир. Ага, все же захватил рацию! У меня-то на крыше частотно-импульсный модулятор стоит, а он от меня сигнал и принимает.
-Это Бенни! – Отвечаю Джаге, у которого позывной «Коржик», и тут же переключаюсь на Бенни. – Hay, Benny, what in you do in here?
Он что-то ответил, но я не расслышал, - Бенни пилот, нянчится с туристами на чартерных рейсах, сигнал совсем слабый, одни помехи. Переключаю станцию на большую мощность, но трансформатор не тянет.
-Джач, переключись на Бенни, повиси, я добавлю мощности.
-Не трогай, опять район без света оставишь! – Трещит радиостанция.
-Сейчас! – Отзываюсь я, переподключая кабели.
-Учти, когда какой-нибудь электрик подвесит тебя за яйца, я буду ржать, как дикий конь!
-Врубаю! – Передаю я, клацая тумблеры.
Сверху послышались громкие хлопки, и свет погас. Потянуло гарью. Кажется, опять предохранители не выдержали нагрузку…
-Ну, что я говорил? – Возмущается Джага на весь эфир. – Почему ты вечно мотаешь мне нервы?!
-Черт… - Выдыхаю я, и отвечаю в эфир. - Должен же быть засранец, который будет отравлять тебе жизнь!
Я вышел на лестничную клетку, в темноте нащупал на стене электрический шит, пару раз повернул рубильник. Свет моргнул, и лампы стали медленно загораться. Тогда на грязной стене стала отчетливо проявляться человеческая тень, будто в шляпе с длинным клювом.
Я обернулся, - никого. Повернулся к электрическому щитку… Щитовая начала светится. На клеммах начали появляться белые огоньки, как снежинки, которые липли друг к другу, образовывая шар. Проводка начала плавится, запахло гарью.
Я отшатнулся, и тут же застыл, - огромная шаровая молния вышла из рубильника, и повисла в воздухе. Она была так близко, что я видел как переливается плазма внутри шара. Воздух накалился, в нос ударил сильный запах серы. Я закашлял, а шар двинулся ко мне.
Я успеваю ударить по нему рукой, - раздается громкий хлопок! Что-то очень горячо резануло через руку в грудь. Меня с чудовищной силой отбрасывает под дверь чьей-то квартиры. В голове все поплыло и начало темнеть. Вот и все! Выхода нет. Нет и надежды. Нет будущего. Все! Конец…
Наступила темнота, которая продолжалась несколько мгновений. А потом она стала нежнеть и растворяться. А спустя еще какой-то миг меня ослепил свет. Теплый, ласковый.
-Да помилует нас Всемогущий Бог, и, простив грехи наши, приведет нас к жизни вечной. Отпущение грехов наших даруй нам, Всемогущий и Милостивый Господь… - Зазвучал голос в этом свете. Голос старого священника, моего покойного отца. Едва слышна была молитва, боль тут же возвращалась. Взрывала и раздирала изнутри. Рот наполнился кровью, а дыхание участилось. Я почувствовал, как что-то страшное начало тащить меня назад. Свет моргнул ярче, а я тут же провалился вниз. В ушах раздался громкий писк. А затем меня вдруг как будто обдала волна теплого ветра.
-Есть толчок! Нет, вторичная фибрилляция желудочков! Пульс нитевидный…
Оглушительный вой сирены, сильный слепящий свет. В голове стоял шум, а в глазах мелькали мушки. На лбу собрались большие капли холодного пота, а во рту образовалась сухость. Надо мною склонились два человека, хотя видел я лишь фигуры, одеваемые мириадами Божественного сияния.
-Коллапс! Давление упало… У него шок!
Это скорая. Машину сильно трясло, и от этого трудно было что-то разглядеть. Мушки делились и расползались, залепляя зрачки.
-Уйди, священник! – Ненавистно протянул какой-то злой голос в моих ушах. В глазах вновь темнело. Послышался нарастающий свист дефибриллятора, а затем удар молнии в грудь.
-Внутреннее кровотечение, множество ожогов... разрыв селезенки! Бог знает что еще… - Слышится эхом голос врача. Будто издалека.
-Не смей, Лукас! – Раздается голос священника где-то совсем близко.
-Асистолия… Давление по нулям. Он исчезает! – Послышался женский голос другого врача, утихая вовсе.
-Мертвый он мне не нужен. – Протянул этот злой голос, будто за спиной. Я провалился в пропасть, в темноту. И в этой темноте я слышал голоса. В грудь ударила молния, и вновь меня накрыла теплая волна.
-Толчок! Четыре кубика адреналина!
-Не давай ему вырубиться! Двухпроцентный морфий… дефибриллятор… вентиляция легких… - Врачи вновь вытягивали меня.
-Алмаз седьмой, подготовить реанимацию, срочная торакотомия, у нас клиническая смерть… - Кричит в рацию врач, отвернувшись к водителю.
Свет моргает и вместо врачей в машине надо мной сидят два человека. Один слева, в черном камзоле, на лице белая маска с клювом, а на голове кожаная треуголка. Вместо руки куриная лапа, в которой зажата лунная мерцающая нить. Он черный, он страшный. Второй же справа от меня. Он крепок, в золотой церковной одежде, с солнечным кольцом над головой. Отец мой.
-Держись, сынок! Так надо. – Произносит он ласково, взглянув на меня.
-Дьявол, паршиво выглядишь, смотри не сдохни! – Добавляет второй погребальным голосом вороньего карканья.
Свет моргает, надо мной опять два медика. Пытаются реанимировать дефибриллятором. Слышу сильный нарастающий свист и треск разрядов.
-Разряд три сотни! – Кричит одна.
-Ничего. – Скептически отвечает вторая.
-Три с половиной!
-Асистолия...
Резкие черты лица медленно размывались, растворяясь в электрическом свете. Глаза застыли в хрустальном блеске, и молниеносными, рвущимися движениями лицо реаниматолога обернулось в чью-то сторону…
-…Он умер. - Прозвучал последний отчетливый обрывок фразы.
Чуваки, окунуться в Театр Трагедий можно по ссылке https://vk.com/club158702820 где история пишется в формате аудиопостановки.