Утро было мучительным. И это общее мучение осложнялось тем, что этим жарким днём Оле с Мишей нужно было уезжать, их вещи были не сложены, а мы все были в глубоком трауре по самим себе. Миша мучился страшной головной болью: по-видимому, у него росли рога, Сергей и Ольга вовсе не могли подняться, а Света ходила хмурая и неприветливая, как и я.
Только Славик, проспавшийся и свежий, с утра бодро облился холодной водой по пояс, покурил, тяпнул 100 грамм и теперь с аппетитом жарил себе огромную глазунью. Я взял себя в руки и подсел к нему.
- Плесни-ка…
- Правильно, - обрадовался он. – Вот и огурчик имеется замечательный...
Я взял рюмку, встал, выдохнул, зажмурился, быстро выпил, чуть помедлил и крепко захрустел огурцом. Славик налил ещё.
- Да погоди ты, - мычал я, с трудом переводя дух. - Дай на дно опуститься…
- Да чё тянуть, - беззаботно улыбался Слава, - пей уж…
Я выпил ещё, и мне полегчало.
- Легче? - осведомился Слава.
- О, да…
- Яишенки?
- Ну, разве что, чуть-чуть…
- Ты, Алёша, не балуй, - назидательно произнёс Слава, накладывая мне порцию в которой было яиц 6-7. - День сегодня длинный будет, заправиться надо под завязку.
Я поел, попил квасу и пошёл реанимировать остальных. Михаил был безнадёжен – его рвало даже от глотка воды, и я оставил его умирать в тишине и покое. А вот Сергея ещё можно было спасти.
Он лежал на кровати, тревожно щупал пульс, держал под языком валидол, печально пил валокордин и стонал.
- Привет Сергунчик!..
- О-хо-хо-о-х… - было ответом мне.
- Я принёс тебе лекарство!
- Да ты что, Лёха, - с отвращением глядя на водку, встрепенулся Серёга. – У меня сейчас мотор встанет! Не-е-е….О-хо-хо-х…
- Ну, давай мой хороший, - уговаривал его я. – Давай. За папу, за маму, за Второй фронт…
- Да ты убить меня хочешь!..
- Давай, полегчает же…
- Не-е-е… Не могу…
- Ну, немножко, рюмочку…
- Не, не, не…
- Так, ну-ка хватит! – сменил я тон. – Рота подъём! Быстро пей и приходи в себя! Дел по горло! Славик - уже, я – уже, а ещё Свету спасать надо! На раз-два! – и я добавил много ещё плохих слов. Это подействовало. Серёга сел, свесил ноги с кровати, перекрестился и, кряхтя и матерясь, выпил адского зелья; спустя пять минут он тоже ожил. Вместе нам удалось уговорить «подлечиться» Свету и Ольгу. Жизнь в доме стала налаживаться. Мы дружно прибрались в доме и помогли упаковать чемоданы молодожёнам. Потом Света быстро накрыла стол и мы сели обедать. Через час должно было приехать такси и отвезти всех нас на Курский вокзал. Мы произнесли несколько тостов и поели супа. К самому отъезду спустился Михаил, в самом жалком виде. Мне было его искренне жаль и в то же время, что-то злое во мне нашёптывало, что он просто клуша и растяпа, и все его главные беды ещё впереди.
Оля не смотрела в мою сторону, а я не пытался как-то поговорить с ней. Прошедшая ночь казалась сном. Меня вновь охватило весёлое хмельное безумство; я залихватски пил, острил и проказничал. Когда прибыло такси, все опять были навеселе.
- Всех не посажу, - хмуро пробурчал таксист, - слишком много вас, не влезете.
Об этом мы не подумали.
- За мной, - скомандовал Слава.
Мы с Серёгой пошли за ним на шоссе и, поймав старенькую волгу, поехали к центру. По пути я уговорил их остановиться и купил коньяк. Передавая бутылку друг другу, мы пили прямо из горлышка, закусывали одним единственным взятым мной лимоном и приехали на вокзал расписные как тульские пряники. Света, Оля и Миша уже были там.
На платформе состоялось последнее трогательное прощание. Ольга плакала и горячо обнимала всех нас. Михаил жал нам руки и шаловливо помахивал рогами... Они зашли в вагон, и Михаил исчез с вещами в купе, а Ольга, открыв в коридоре окно, держала сестру за руку и никак не могла успокоиться. Состав дёрнулся, Ольга в последний раз всхлипнула, отпустила Свету, порывисто протянула руки ко мне, притянула к себе и, не таясь жениха, долго поцеловала в губы.
- Прощай! Прощай!..
Провожающие умилённо смотрели в нашу сторону. Я был растроган.
- Прощай.
Вагон поплыл, набирая ход, Ольга отпустила меня, и мелко замахал нам маленькой белой ладошкой:
- До свидания, до сви-да-ни-я-а-аа… а-а-а, - донеслось до нас, и мы молча замахали ей в ответ. Быстро тая в дорожной дымке, скорый поезд уходил на Кавказ.
Едва он ушёл, как на всех нас навалилась усталость. Мы распрощались тут же, на платформе, и поспешили по своим делам. Подождав пока все разойдутся, я присел в вокзальном кафе и взял большую кружку холодного пива. Было жарко.
Продолжение следует...
