Подготовку к завоеванию Пруссии Тевтонский орден начал весной 1230 года, когда на границу Польши с еще совершенно нецивилизованными землями прибыл рыцарь Германн фон Балк, назначенный ландмейстером будущих владений. Его сопровождали, маршал ордена Дитрих фон Бернхайм, комтур Конрад фон Тутелен, хауз-комтур Генрих фон Берк, госпитальер Генрих фон Виттхендорф фон Цайтц и еще четверо не столь родовитых рыцарей. С оруженосцами и кнехтами отряд, по мнению историков, мог насчитывать до сотни бойцов.
Первым делом немцы провернули торговую сделку с епископом Плоцким, который за определенную сумму согласился уступить гостям довольно обширную местность на левом берегу Вислы. Там вскоре вырос замок Нессау – типичное пограничное укрепление, которое, надо заметить, пришлось весьма кстати. Весь последующий год замковый гарнизон то и дело дрался с шайками пруссов, предпринимавших свои обычные набеги на польские земли. Наконец, весной 1231-го фон Балк со товарищи решили, что время пришло, и переправились на восточный берег реки в районе деревушки Кверц. Подробнее об этом читайте здесь.
Еще год тевтонцы всячески укрепляли и по мере возможностей расширяли свой плацдарм. Летом 1232 года из Западной Европы сюда прибыли крестоносцы во главе с бургграфом Бурхардом фон Магдебургом. Теперь можно было приступать к захвату Хельмской земли или, Кульмерланда, как ее именовали немцы. Тактику избрали осторожно-нагловатую, «жабьими прыжками» продвигаясь вдоль Вислы на север и по пути оборудуя новые опорные базы. Первой из таких стала крепостца, которую изначально нарекли Альтхаузом. Но потом, видать, сообразив, что название не совсем отвечает реалиям времени, переименовали в Кульм. Именно здесь и было образовано первое прусское комтурство, которое отдали под начало рыцарю Берлевину.
А уже поздней осенью пилигримы и тевтонцы совершили рейд протяженностью более 60 километров, выйдя на границы области Помезания. Зима была уже на носу, и с сооружением очередного замка пришлось торопиться. Привязавшись к местоположению нового бурга, его назвали Мариенвердером, то бишь, островком Марии – святой покровительницы Немецкого ордена. Правда, чуть позже обнаружилось, что островок постоянно затопляет вода, так что, замок пришлось перенести на новое место. Но название осталось прежнее.
Поздней весной 1233 года в Мариенвердер начали стекаться польские князья из Мазовии, Куявии, Кракова, Померании, Вроцлава, Гнезно. Тевтонский орден тоже прислал несколько рыцарей – все, что мог выделить из своих небольших сил на прусском театре военных действий.
Вся эта подозрительная возня чужаков не осталась незамеченной местными пруссами. Они направили в замок свою делегацию, которая заявила о готовности принять крещение без боя – язычников устрашило столь внушительное количество цивилизаторов. Во всяком случае, так наверняка подумали сами христиане.
Однако на поверку это оказалось военной хитростью. Воодушевленный мнимой покорностью дикарей епископ Кристиан запасся святой водой, прихватил кадило и с небольшой свитой спешно направился обращать новые души на путь истинной веры, пока носители не передумали. Но едва слуги Господа углубились в лес, как из засады выскочила потенциальная паства и в два счета перебила всех, пощадив лишь самого епископа.
Узнав о пленении Кристиана, польские князья изрядно приуныли.
- Скажите, какое коварство, пся крев! – жаловались они друг другу. – Надо бы Его Преосвященство выкупить, чай, не сладко ему в прусских лапах-то приходится. А немцы, гляди-ко, и в бороды себе не дуют!
Действительно, головорезы фон Балка, говоря о незадачливом епископе, только пожимали плечами – мол, на войне как на войне. И намеревались продолжить поход без всяких переговоров и предварительных условий. В крайнем случае, одним христианским мучеником станет больше. (В итоге Кристиан пробыл в прусском плену 5 лет и был благополучно освобожден, но об это как-нибудь в другой раз.)
Пока командиры драли глотки в яростных дискуссиях, скучающие кнехты лениво грабили окрестности Кульма. Наконец, видя, что дело окончательно зашло в тупик, ландмейстер отписал магистру, тот, в свою очередь, известил папу Римского. Григорий IX оперативно отреагировал, в послании князьям и орденским братьям написав о единении, мире и послушании распоряжениям Германна фон Балка.
С понтификом особо не поспоришь. В крестоносном войске вновь воцарилось единство, и зимой завоеватели нагрянули в несчастную Помезанию, где разгромили язычников в битве на реке Сиргуне. Однако победа далась ценой большой крови, и продолжать Drang nach Osten (хотя в данном конкретном случае псы-рыцари, вообще-то, перли на север) было рискованно. Прежде чем убраться восвояси, фон Балк приказал на холме перед огромной пущей обустроить замок, который прикрывал бы путь в Кульмерланд с востока. По уже сложившемуся обыкновению, для этого использовали остатки старой прусской крепости, назвав твердыню Реденом.
В Редене оставили небольшой гарнизон, в рядах которого находился и рыцарь, имя которого история, к сожалению, не сохранила. Петр из Дусбурга в своей «Хронике земли Прусской» именует его просто: «один брат». Так вот, этому ревностному христианину даже полная опасностей и лишений служба в пограничье казалась пресной. А суровый быт Ordo Teutonicus – чрезмерно мягким. Религиозный фанатик грезил о вступлении в какой-нибудь более строгий орден, ибо лишь там надеялся обрести спасение души. Летописец списывает такие устремления на «козни диавола». Наверняка так же полагали и остальные рыцари, перед которыми этот непосредственный соратник опрометчиво открыл душу.
«… он увидел во сне святых Бернарда, Доминика, Франциска, Августина, шедших во главе своих братьев, и он, обращаясь к ним, слезно просил, чтобы они приняли его в братство, а они один за другим отказывали, - пишет Петр из Дусбурга. - Самой же последней шла Пресвятая Дева Мария со многими братьями дома Тевтонского; он начал смиренно умолять ее, прося, чтобы она позволила ему, по крайней мере, остаться в товариществе братьев своих. Сказала ему Пресвятая Дева: «Это невозможно, ибо тебе кажется, что орден твой настолько нестрог, что нет в нем ничего, что ты согласно желанию твоему мог бы претерпеть». И, снимая плащи с каждого из братьев, она показала раны, которые были нанесены язычниками и от которых они погибли ради защиты веры, и сказала: «Разве не кажется тебе, что эти братья твои претерпели нечто во имя Иисуса Христа?» И с этими словами видение исчезло».
Пробудившись на исходе ночи, рыцарь долго приходил в себя, а потом, наскоро осушив слезы, поспешил к заутреней в замковую капеллу. Там уже собрались все свободные от караула и наряда по кухне воины гарнизона.
- Братья мои! – обратился к ним наш герой. – То, что я раньше легкомысленно открыл вам о намерении своем, теперь, как мудрый и искушенный, смиренно отвергаю. Ошибся, с кем не бывает!
После чего пересказал свой удивительный сон. С того момента рыцарь и думать забыл о других орденах, еще более ревностно (хотя, казалось бы, это невозможно) отправляя свои воинские и монашеские обязанности. А еще малое время спустя был убит в одной из стычек с язычниками, обретя таким образом свою заветную мечту увидеть Царствие Небесное.