«На стене в коридоре висела большая фотография. Тонкая рамка охватывала интригующий сюжетец. Пышный куст смородины и детский мяч, под ним. Лето, чей-то сад, по-видимому, и солнце повсюду. Полдень шпарит с неба и объясняет отсутствие живого вокруг. На ветках болтаются, во множестве, чёрные гроздья. Ещё неделя и — компоты, варенья, желе. Мячик — одна половинка красная, другая синяя. И двойная, бело-жёлтая полоса — экватором.
«Чей это снимок? Вижу, в который раз, спросить забываю», — гостья уставилась на простенок. Поскребла ногтем декоративную штукатурку, потрогала багет, исправила внесённый перекос. «Ааа…» — протянула хозяйка, — «это у Свистуновых, на даче. Прошлым июлем, в самом конце. Они ещё предлагали нам собрать эти ягоды. Типа, полон сад урожая — помогите, люди добрые».
«Помогли?» — осведомилась любопытная дама. И принялась за изучение концепции снимка.
«Не. Времени не было. Приехали — уехали», — коротко бросила подруга. Посыпала столешницу мукой, выскребла из кастрюли тесто. Сваляла в ком и уложила на стол. Долго гремела кухонными ящиками, в поисках скалки. Выудила, из нижнего, обтёрла фартуком. Отправила к тесту. Повязала косынку покрепче и взялась за раскатку. «Так зачем приезжали-то?» — не унималась гостья, — «мероприятие какое? Случилось что, говорю?» Добавила громкости, не получая ответа.
«Далась тебе эта фотка. Иди, помогай! Пельмешки, небось, вместе — под рюмашку — трескать будем. Хватит волынить, а то к ужину не поспеем. Василий придёт, умерит твоё следопытство. Он у меня — уууу, какой!» — огрызнулась стряпуха. Полчаса плющили вязкие пружинистые шматы. А далее, вырезали кружки, добавляли начинку и лепили края в молчании. Су-шеф надулась, косила отвлечённо по сторонам. Исполняла пельмени плохо.
«Ладно. Чёрт с тобой! И не о чем говорить-то», — сдалась хозяйка, — «мы ехали похвастаться новым джипом. Дорого-богато! Свистуновы, как-то мляво, намекали — типа, «будет желание, заезжайте, чайку попьём!» А у них — опа-на! — почти новоселье. Дом отстроили, на месте старого гостевого. Короче, поржали над ситуёвиной. «Вор у вора». Потрендели, послонялись в садах-огородах. Даже не выпивали — дел, по гланды. А «сюприза» — всё равно не получилось. Хотели, помниться, сделать снимки группового преуспевания. Авто на фоне дома, и мы — рядом, кучкой. Но чёт, перехотели. И Вася скадрил этот куст, с мячом. Крупно, солитером».
«Не понял, щас. К чему куст и мяч? Странная замена хвастливому — «а у меня новая крутая тачила!» Юмор — в чём?» — процесс лепки завис окончательно.
«Блин! Ну это — стёб, такой. Мяч, вообще, левый. Соседский мальчишка закинул и забыл. Так и лежит, наверное, до сих пор», — начала досадовать хозяйка.
Сведённые к переносице густые брови, подтвердили — «контакт не состоялся». Шеф вымыла руки, промокнула полотенчиком и двинула в коридор. Сняла картинку, поднесла к столу: «Смотри. От края до края раскинулись Свистуновские сотки. Там, за багетом, справа, новый дом; слева большая английская теплица; а у Василия за спиной наш джип, на стоянке. Но всего это не видно. Есть куст, как кусок природы. И спортивный снаряд, как яркое пятно. Ведь яркое, правда?»
Дама качнула головой. Шеф-повар выдохнула: «Ну и тётеньки! Значит, Васёва задумка удалась. А я уж начала сомневаться, в его талантах».
И, положив злосчастное фото на открытую кухонную полку, вернулась к фаршу.
— Это, вроде как, шутка? Получается…
— Умничка! Именно, шутка.
— Типа, схрон такой?
— Какое у тебя образное мышление замечательное. Васятка по-другому назвал затею.
— Стесняюсь утонить, как.
— «Я знаю, что вы не знаете». Как, фильм какой-то, популярный. Вроде…»