.
Чем я может быть немного горжусь, это тем, что я не только никогда не был комсомольцем, (по дерзкой, по тем временам причине отказа вступить в ВЛКСМ, ни в 1984 году, ни даже в 1986 году, когда, я уже был студентом училища им.Мусоргского) но и тем, что в третьем, и в четвертом классе я отказался вступать и в пионеры, в которые все таки я вступил в пятом классе, при этом без давления со стороны взрослых, сделав это, скорее, по любви к одной девушке, которая была меня старше лет на десять. Впрочем, речь об этой истории (приключившейся со мной в пионерском лагере, имея в виду торжественный обряд посвящения меня в пионеры) пойдет чуть ниже. Если же коснуться моего школьного периода, отказался я вступить в пионеры , тогда, еще учась в третьем классе вспомогательной школы (в которую, меня направили психиатры, подозревающие меня в умственной неполноценности) чисто из своей гордыни. Разумеется, в виду того что я был ребенком, мой отказ не был , ни политически, ни религиозно мотивированным, мне просто , всего лишь, хотелось бросить свой самый первый вызов системе, под которой я подразумевал , не столько систему политическую, против которой я ничего тогда не мог иметь, (а ни то что бы сделать), сколько мир взрослых, против которого я боролся.
Поскольку, именно именем взрослого мира я был объявлен умственно отсталым мальчиком, и направлен в школу для детей умственно отсталых, из которой, правда, в конце третьего класса меня все -таки перевели в обычную "массовую" школу. Однако, поскольку массовая школа мне нравилась еще меньше - школы для умственно отсталых, я и там отказался вступить в пионеры, как на меня, не пытались давить взрослые, имея в виду классную руководительницу и завуча, не говоря конечно и о давлении собственных родителей и родственников, как и не упоминая в первую очередь и того, как косо на меня поглядывали мои одноклассники. Никто так и не смог заставить меня быть пионером, в которые, я вступил, скорее, по романтическим и любовным причинам, даже не смотря на то, что было мне всего, тогда, 12 лет. Впрочем, не стану пока забегать вперед, (или забегая вперед, сделаю, вновь, шаг назад)
Тем более, что моя вспомогательная школа мне нравилась.
Может быть потому, что несчастные дети советских алкоголиков, родившиеся "умственно неполноценными" на легкой стадии дебильности, (поскольку, детей, с более серьезной стадией умственной неполноценности даже в эту школу не брали) не способными умножить два на два, или безнадежными "заиками", были умнее детей из обычной школы, психологичнее их, и по человечески, глубже. Не говоря о том , что они были намного добрее и гуманнее по своей природе. Умственно отсталая школа как бы была Раем до грехопадения, до прихода Змея, если вспомнить библейский сюжет, согласно которому, именно, Змей принес людям сознание, вместе со способностью, умножать два на два, и познавать мир вместе с его добром и злом.
Это же касалось и причины, по которой, на меня не давили.
В пионеры меня не приняли (приняв мой отказ вступать в пионерскую организацию) , по той причине что на детей отстающих в развитии было глупо давить по определению. Как вы объясните умственно отсталому мальчику, или умственно неполноценной девочке, что Ленин был гением, изменившим судьбу человечества? Даже когда меня принимали в октябрята, мне нравилась моя звездочка тем, что маленький Ульянов на ней, поразительно напоминал мне католического , невинного херувимчика сошедшего с полотна Рафаэля.
В нем было что-то ангельское, я бы сказал...
Когда я отказался перед всем классом вступить в пионеры, я мотивировал свой отказ тем что сознательно пока не созрел, заявив, что я не готов для такого серьезного шага. Нужно отдать должное, и завуч, и классная руководительница отнеслись к моему отказу с пониманием, и не стали на меня давить. Я не оказался одиноким в своем решении.
К моему отказу присоединился еще один мальчик, который был моим другом.
Отказался он вступить в пионеры потому, что копировал мои поступки, будто, этот мальчик, (рожденный еще более неполноценным) был моим мистическим, или этическим двойником. Кстати, когда меня принимали в октябрята, именно в виду того, что маленький Ульянов на звездочке напоминал херувима, у меня не возникало ощущения в « политизированности» этого обряда, скорее создавалось ощущение что этот был обряд, который стремился найти общность между миром ангелов и миром детей.
У меня, даже, возникло ощущение что меня принимают в ангелы.
Кто такие ангелы, я уже знал в пять лет, и как ни странно , я в них верил, хотя и верил на уровне детского сознания, или, на уровне сказок, которые мне рассказывала на ночь моя бабушка. Когда же меня пытались принять в пионеры, я ощущал сильный идеологический контраст, по сравнению с детским периодом октябрят, лишенным начисто какой-либо идеологии. Последнее меня насторожило, тем, что идеология не бывает невинной, при этом, любая идеология, (хотя, разумеется, я описываю скорее ,какие-то свои бессознательные догадки), это меня и напугало. Какой -то внутренний голос мне сказал: Не вступай в эту организацию.
И я послушал свой внутренний голос.
А в конце третьего класса, я стал учиться хорошо, на одни пятерки, и меня по совету моих психиатров , в конце концов, перевели в обычную, массовую школу. И разумеется, первое что со мной попытались сделать, это и там посвятить меня в пионеры. Каково же было изумление взрослых и моих одноклассников, когда я публично отказался вступить в пионеры и в массовой школе. На этот раз, я это отказался, более резко, мотивировав свой отказ своим первым вызывающим "не хочу" вступать в пионеры. На вопрос взрослых, почему, я молчал. Молчал потому, что уже не знал, чем я могу мотивировать свой отказ вступать в пионеры.
В конце концов, и в массовой школе от меня отстали с этим дурацким предложением.
Хотя, на самом деле у меня была причина не вступать в пионеры уже мистическая. Все дело в том, что с моим другом из школы для умственно отсталых, (имея в виду мальчика, который копировал мои поступки, будто являясь моим двойником, и по этой причине, даже не вступившего в пионеры ) случилась самое страшное, что могло произойти, (до сих пор вспоминаю этот случай с печалью.) Когда я позвонил ему домой с предложением встретиться, я услышал голос его заплаканной мамы, которая мне рассказала , что этот мальчик погиб.
А случилось это сразу же после того, как я ушел из той самой "райской" школы.
И погиб как то нелепо, упав с крыши на даче. Это произошло в период, когда мы с ним не виделись. И потому я скорее следуя памяти этого мальчика , который оказался единственным после меня кто не вступил в пионеры, отказался вступить в пионеры и в этот раз. Наверное, Господь забрал его душу в Рай, ибо, их есть Царствие Небесное как Христос говорил о детях. Я до сих по помню этого мальчика, моего немного странного друга.
Я так и не стал пионером до пятого класса, пока меня не отправили в пионерский лагерь.
Пионерские советские лагеря, являющие какую-то советскую пародию на фашистский гитлерюгенд, (который и то был , наверное, гуманнее) я ненавидел еще больше чем свою массовую школу, если бы не одна девушка, оказавшаяся в том лагере, куда меня отправили в возрасте двенадцати лет. Девушка была нашей пионервожатой, с которой у меня установились самые душевные отношения, поскольку, девушка была и развитой и красивой.
Мы говорили с ней о музыке, о природе, о дружбе и о любви.
Эта девушка, мне и подсказала идею, что бы я вступил в пионеры не на скучной школьной линейке, а в байдарочном походе , который был намечен на август, в атмосфере природы и романтики, пообещав мне что она сама мне повяжет галстук, ночью перед костром. Поэтическое предложение красивой девушки, в которую я умудрился влюбиться, так сильно взволновало мое детское воображение, что я тут же, ответил согласием. Последующие ночи я не мог уснуть, представляя этот костер, себя, и эту девушку. До начала августа оставалось недели две.
Наконец, время долгожданного похода пришло с наступлением августа.
Помня, о том что меня примут в пионеры, я старался заслужить звание пионера как мог. Активнее всех ходил за дровами, и без устали греб по лесной длинной реке на своей байдарке. К слову сказать, я терпеть не мог все мое окружение из моего отряда состоящее из циничных подростков, которые окончательно "отмораживались" в лагерях , превращаясь в гопников, не говоря о подростках неиспорченных, которых лишь портили все эти лагеря. Я ненавидел эти лагеря за стадность, хотя с двумя или с тремя подростками близко дружил, а с остальными играл в футбол, или волейбол, делая это за компанию, вместе с ними посещая и дискотеки.
Еще я состоял в редколлегии стенгазеты, в виду того , что умел хорошо рисовать, и писать.
Кстати, галстук (которой я вручил пионервожатой еще до обряда посвящения меня в пионеры ) ,у меня был особенный, галстук моего дедушки, галстук двадцатых годов. Не ложно (в смысле синтетически) шелковый, а натуральный, сатиновый, более красивый, и крепкий, (что впоследствии, не раз было мною испытано в драках, в которых обычный галстук быстро рвался), это был галстук который я проносил до восьмого класса.
Этот галстук нашли мои родители, порывшись в старых чемоданах.
Наконец, долгожданная ночь принятия меня в пионеры настала. Конечно это была еще не ночь, время было часов десять, а может быть и одиннадцать вечера. Однако, было темно и звездно. По случаю торжества принятия меня в пионеры, разбудили всех детей, насильно вытащив их из палаток, пока вокруг костра не собралось большое количество народа, с заспанно-злыми, или, недоуменными глазами.
Поначалу я даже растерялся.
Однако, то ли потому что , обряд у костра был откровенно языческий, поражающий своей мистикой даже самое грубое воображение подростков, то ли потому, что была сказочная ночь, глаза детей вскоре зажглись воодушевлением.
Количество глаз словно, даже, увеличилось.
И все эти глаза, как звезды были устремлены на одного меня. Первое, что меня поразило, изменившаяся реакция детей у костра, на фоне которого вожатая, выступившая с речью, (перед тем, как повязать мне галстук), смотрелась настоящей жрицей , наделенной властью магии и красоты. Я слушал ее с самым большим волнением …
Что было дальше?
После речи, смысл которой сводился к тому, что даже не будучи пионером, я в большей степени заслужил быть пионером, чем все те, кто носят галстуки лишь формально, (в виду моей редкой сознательности, и творчески- самоотверженной работы в стенгазете), вожатая в которую я был влюблен, подошла ко мне вплотную....
В этот момент, сердце мое, разумеется, участилось.
Затем, девушка начала повязывать мне галстук , делая это аккуратно, медленно, и с некоторым волнением. Честно говоря, никогда не забуду, как я трепетал, хотя и не подавал виду, особенно касаемо того, как я в эту вожатую был влюблен.
И что ради нее, а не ради всей этой идеологии , я и вступаю в пионеры.
