Автор: Николай Соснов
Они вошли в нашу квартиру в понедельник ровно в шесть часов вечера. Я слышал, что обычно они предпочитают являться утром настолько рано, насколько позволяет закон, чтобы ошеломить спящих или едва пробудившихся людей. Но с нами был особый случай, и почему-то тот, кто отвечал за операцию, велел провести ее вечером.
Мы как раз вернулись с дачи. Таня решила испечь мясной пирог в древней оставшейся еще от бабушки духовке. Моя бабуля кухонных роботов не признавала и до конца дней своих готовила себе сама. Таня тоже предпочитала кормить меня собственными руками. Говорила с серьезным видом, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, и она не допустит, чтобы супруга соблазнял кулинарный комбайн. За обедом или ужином, пока я с аппетитом поглощал плоды ее поварского мастерства, Таня сидела, подперев кулачком подбородок, и смотрела на меня, любовалась, как она утверждала. На мой взгляд, любоваться особенно было нечем. На следующий год мне уже стукнет полтинник, и сохранился я далеко не так хорошо, как хотелось бы.
Таня возилась на кухне, а я размышлял, валяясь на диване. Мой отпуск кончался в среду. Почти весь месяц мы проторчали на даче в абсолютном спокойствии и безмятежности. Надо бы разок пошуметь. Сходить в театр? Консервативно. На предпенсионный концерт Эрика Сааде? Таня не любит поп-музыку.
Мои ленивые размышления прервала длинная трель дверного звонка. Так не звонят соседи, гости или курьеры, которым можно не открыть дверь. Этот требовательный сигнал означает вторжение чуждой могучей силы, безразличной к воле и желаниям обитателей квартиры, куда она столь настойчиво стремится.
Включить домофон я не успел. Послышался характерный щелчок: не дожидаясь хозяев, визитеры вскрыли замок электронной отмычкой.
Мы встретились на пороге: я — в дырявой майке и потертых трениках, они трое — элегантная дама далеко за сорок, молодой судебный пристав с испуганным лицом мальчика, застигнутого на лишней конфете, и спокойный, как удав, участковый-андроид. Участкового я знал заочно, мы с Таней голосовали за него на весенних выборах и видели его физиономию в рекламе. Остальные были мне незнакомы.
Дама скептически осмотрела мой наряд и повернулась к приставу, как бы приглашая его начинать. Явно волнуясь, парень развернул казенную бумажку и прочел, впрочем, без запинки длинный текст. Стандартное начало, как водится у судейских, он пробубнил скороговоркой, а, когда добрался до сути дела, перешел на нормальную речь:
- Суд находит необходимым удовлетворить поддержанный прокуратурой иск Национальной ассоциации защиты прав андроидов к Григорию Кучеренко. Татьяна Кучеренко подлежит немедленному освобождению…
- Почему нас не известили о судебном заседании? - перебил я пристава.
- Повестку отправили по почте за две недели, - вмешалась элегантная дама.
Ну да, мы же месяц не заглядывали в почтовый ящик. Непростительная оплошность. В наше время нужно постоянно быть начеку: поросята от бюрократии давно превратились из исключения в правило.
- Татьяна Кучеренко подлежит немедленному освобождению… - продолжил пристав.
- Это бессмыслица, - заявил я. - Таня — моя жена, законная, зарегистрированная.
- Ваш брак расторгнут, - снова влезла элегантная дама. Ее маленькие карие глазки отсвечивали недобрым. - За прегрешения надо платить.
- Чепуха, - возмутился я. - Как это расторгнут? Людей можно развести лишь по желанию хотя бы одного из супругов.
- Дееспособных людей, - уточнила дама, - а над Татьяной Кучеренко установлена опека.
- Выслушайте полностью, - предложил участковый. - А потом возражайте. Только не здесь, а в апелляционном суде.
Пристав опять затянул:
- Подлежит немедленному освобождению и передаче под опеку назначенного судом представителя ее законных прав и интересов…
- Меня, - самодовольно сказала дама.
- С расторжением брака, всех договоров и обязательств…
Я стоял и молча слушал этот бред. Какие-то странные люди собрались в суде и приговорили нашу семью к ликвидации. Наконец пристав закончил.
- Обойдемся без обыска? Сдайте регистрационные документы, а также ключ и пароль от контрольного блока, - предложил участковый.
- У меня их нет, - ответил я. - И никогда не было. Я не покупал Таню. Разве вы не проверяли? Да хоть вокруг посмотрите: откуда у меня миллионы долларов? - И я повел рукой, приглашая оценить стоимость скромной квартирки.
Лицо участкового потемнело. Маска служебной невозмутимости слетела, обнажив обеспокоенность, пожалуй, даже тревогу.
- Это правда? - спросил он у пристава. Тот в свою очередь обратился за справкой к их спутнице.
- Да, - выжала из себя элегантная дама.
- Двадцать лет назад все боялись домашних андроидов, - объяснил я, - и «Моранте кибертехнолоджис» организовала бесплатную демонстрацию товара. Случайным образом набрали сотню добровольцев, по пятьдесят мужчин и женщин, которым предоставили в пользование андроидов без контрольных блоков и настроек безопасности. Я оказался в числе счастливчиков. Через пять лет совместной жизни можно было оформить андроида в собственность, но я этого не сделал. Таня не вещь, а моя подруга. В шестьдесят восьмом приняли закон об эмансипации андроидов, и мы сразу же поженились.
- Не имеет значения! - запальчиво воскликнула элегантная дама. - Ее запрограммировали вас любить! У нее никогда не было свободного выбора!
- А сейчас будет?
- Мы ей поможем освободиться. Начать жизнь с чистого листа.
- Как? - поинтересовался я. - Поменяете программу?
Элегантная дама как-то сникла. Видимо, она считала перепрограммирование допустимым для пользы дела, но признаться не имела права, так как Ассоциация официально выступала против внешнего вмешательства в сознание андроидов.
- Она сама себя перепрограммирует, - заявила дама. - Она же самообучается в процессе развития.
- А если Таня откажется?
- Мы ее убедим. В нашем реабилитационном центре работают лучшие киберпсихологи.
- И сколько уйдет времени на… переподготовку? - спросил я.
- Сколько потребуется, - усмехнулась дама. - Хоть сто лет. У андроидов долгий срок жизни.
- Нам пора, - неуверенно напомнил пристав.
- Можно я сам ей скажу? - попросил я участкового.
- Я уже услышала все, что нужно, - сказала Таня.
Я обернулся. Жена стояла в дверях кухни, красивая и трогательно беззащитная в домашнем халатике. За двадцать лет ее безупречно гладкое лицо не испортила ни одна морщинка.
- Я никуда не поеду, - заявила Таня. - У меня тоже есть гражданские права. Я останусь дома с мужем.
- Сестра, - сказал ей участковый, применив обращение, которое в ходу у андроидов между собой, - судья отдал тебя под опеку. Я обязан выполнить распоряжение, хотя оно мне и не нравится. Пожалуйста, не заставляй применять силу.
- Вы ее пальцем не тронете. - Я загородил жену своим тщедушным телом и приготовился испытать боль: встать на пути полицейского андроида все равно, что броситься под танк. Таня, просчитав, очевидно, наиболее вероятные результаты предстоящего столкновения, мягко, но решительно отодвинула меня в сторону.
- Хорошо, - согласилась она. - Подождите пять минут. Мне надо собраться.
- Таня, я завтра же найду адвоката и подам апелляцию!
- Попробуйте! - торжествующе засмеялась дама. - Вы пропустили сроки по неуважительной причине. Решение вступило в законную силу и не может быть пересмотрено.
Таня направилась в спальню, а я в изнеможении присел на банкетку и уставился в старую фотографию, украшавшую стену в прихожей: мы с Таней на прогулке в какой-то роще во время первого совместного отпуска в Краснодарском крае. Я сидел и тупо пялился на наши счастливые лица, как вдруг участковый рванулся в спальню. Что-то он там уловил сверхслухом андроида.
Я вбежал в комнату следом за ним. Окно было распахнуто настежь, а откуда-то снизу доносился шум похожий на грозное жужжание улья, оторванного от привычной суеты каким-то чрезвычайным событием. На зеленой магнитной доске, где мы оставляли друг другу шуточные послания, белел свежий клочок бумаги. Участковый снял его и протянул мне, не читая.
- Это вам, - сказал он и прошел к окну.
Я посмотрел записку. Пять слов вонзились ножом в сердце: «Не могу без тебя. Прости».
Элегантная дама тоже выглянула в окно и отшатнулась. От увиденного внизу ее лицо самым явственным образом позеленело.
- Это вы! - закричала она на меня. - Вы ее довели! Изверг!
- Замолчите, гражданка, - попросил участковый. Он снова был спокоен, как удав. - Замолчите, или я вас убью.
Нравится рассказ? Поблагодарите журнал и автора подарком.