Пошёл старик к синему морю;
(Не спокойно синее море.)
Стал он кликать золотую рыбку.
Рыбка вынырнула из моря, явно отвлечённая от дел, потому что прежде чем обратить на старика внимание, она крикнула кому-то в морскую пучину:
- Сам ты плотва! Угорь общипанный!
Потом всё-таки посмотрела на старика.
- Ну, чего? Опять возврат с заменой товара?
Старик не очень понял её слова, но не показал виду:
- Смилуйся, государыня рыбка!
Пуще прежнего старух вздурилась,
Не даёт старику мне покою:
Уж не хочет быть она крестьянкой…
- Остановись! - вдруг перебила рыбка старика. - Смиловываться… смиловаться… проявлять смело… тьфу, короче у меня сейчас дел по горло. И желания твоей старухи выполнять мне некогда. Вот честно. Давай-ка в этот раз сам.
- Но… бранится же баба-то… - шокированный отказом рыбки, пробормотал старик. - Пуще прежнего ведь.
- Не бойся, старче. Я рыба великодушная, добро помню, а закон о браконьерстве у нас ещё не приняли. Поэтому не предлагаю тебе самому во всём разбираться, просто побудешь немного в моей чешуе и сам свой пространственно-временной континуум поменяешь.
- Кого?
- Долго объяснять. Короче, вот тебе тетрадь волшебная. - под ногами у старика оказалась тетрадь в чёрной обложке. - Там вся твоя история. Берешь карандаш, зачеркиваешь то, что тебе не нравится, пишешь сверху то, как хотел бы.
Старик наклонился, поднял тетрадку и щурясь прочел надпись:
"Дэтх ноте"
- Ой! - вдруг встрепенулась рыбка, хлопнула плавниками и тетрадь из рук старика исчезла. - Не та тетрадка. На нормальную. - Она хлопнула ещё раз, и в руках у старика появилась точно такая же, но уже без всяких надписей. - У тебя один день. Меняй чего и как хочешь. Кстати, говорят, если исполнять свои желания, а не чужие, то станешь счастливым. Но это неточно.
- А... - начал было старик, сам не понимая до конца, что он хочет спросить, но рыбка слушать его не стала, развернулась, махнула хвостом и исчезла в море. В тетради действительно было записано всё, что он когда-либо делал. Причем каким-то чудом толстой тетрадка не была, хотя вроде бы умещала тридцать лет и три года, да ещё годков двадцать счастливой жизни.
Старик нашел то место, где старуха пилит его по поводу своего крестьянского статуса, вытащил из кармана штанов огрызок карандаша, помусолил и написал рядом: "жена становится столбовою дворянкой".
***
Воротился старик ко старухе.
Что ж он видит? Высокий терем.
На крыльце стоит его старуха
В дорогой собольей душегрейке.
Говорит старик своей старухе:
"Здравствуй барыня сударыня, дворянка!
Чай теперь твоя душенька довольна."
На него прикрикнула старуха,
На конюшне служить его послала.
Тут-то старик и вспомнил совет золотой рыбки, а также пару желаний из своей молодости.
***
На гордом вороном жеребце, бренча медалями, старик подъезжал к родной избе. Он только что провёл славную атаку вместе с собственным полком, выбил противника и теперь заслуживал отдых. Хотя в ушах еще свистел ветер, после того, как он с нагайкой наперевес скакал меж неприятелем и рубил головы. У порога его встречала старуха.
- Дурачина ты, простофиля! - сходу бросила она. Свист в ушах тут же прошел. - Врагов своих порубил, а трупы-то и не пообобрал! Никому вещички-то уже ненужные домой не привёз. Воротись, покопайся в супостатовой одежде!
Старик еле отойдя от изумления, полез за тетрадкой и карандашом.
***
- Дурачина ты, простофиля! - орала старуха. - Владеешь ты собственной верфью, все корабли, что мимо проходят, платят тебе постоянно за ремонт и оснастку. А за то, что причаливают к нашему берегу - не платят.
Налог на природопользование не платят, налог на водные биологические ресурсы не платят, транспортный налог не платят, про НДФЛ вообще молчу. Воротись ты назад на верфь и собирай со всех всё, что положено, потом направляй в центр – то есть мне, а я тебе уже буду выделять часть на региональный бюджет.
Старик достал тетрадь.
***
- Дурачина ты простофиля! Стал писателем, но пишешь то, чего сам хочешь - ерунду всякую философскую. Про море, рыб и стариков, а не то, что рынок требует. Возвратись ты к своему издателю, спроси про что нужно написать – новый фанфик на Бегущего в Сумерках, или может фэнтези-сагу про юную лучницу, злобного тёмного властелина и гномов с еротическим подтекстом.
***
Старик сидел у моря, в задумчивости держа тетрадь. Море волновалось. Казалось, что волны – метроном его маленькой вселенной – с приятным шелестом отсчитывающий оставшиеся дни до вечного покоя.
Но потом он вспомнил, что уже больше не писатель и взял в руки невод. Вдруг на поверхность всплыло несколько пузырьков, а за ними вынырнула золотая рыбка.
- Ну как? Много нажелал? – спросила она на этот раз добродушным голосом.
- Да нет. Не получается ничего. Поэтому на тебе тетрадь обратно, спасибо за помощь.
- Ты серьезно, старче? - сказала рабыка разочарованно. - Тебе дали возможность сделать как угодно, а ты не захотел ничего менять?
- Да, я тут посидел, подумал. Все хотят что-то поменять. Всегда. Хотя может и не так хотят, но общество настаивает. Надо менять, надо менять. А я вот может рад, что всё есть так как есть?! Не хочу менять.
- Дурачина и простофиля. - сказала рыбка тихо, так, чтобы старик не расслышал эти слова. Тетрадка оказалась у нее в плавниках, а потом и вовсе исчезла. – Тебе ж твоя баба покою не даёт совсем. - произнесла она уже громче.
Старик пожевал губами, но ничего не ответил.
- Ну, чтож, как знаешь. Тогда до завтра. Буду ждать тебя с новыми пожеланиями от миссис Жадность.
- Нет. - как-то стеснительно произнес старик и уставился на собственные лапти. - Я понял, что меня самого жизнь устраивает, но чуть-чуть все же дописал.
***
- Дурачина ты, прямой простофиля! - сварливо начала старуха, стоя у целого корыта. Но запнулась, потому что забыла за что именно хотела побранить старика и за чем послать.
Тем временем рыбка, пролистывая тетрадь, которую давала старику на один день, хмыкнула. На том месте, где старик приходит домой и делится со старухой историей о чудо-улове, стоит зачёркивающая линия и рядом жирным почерком выведено: "пусть будет целым корыто».
А дальше тем же почерком но буквами помельче - «не говорить».
