К такому жизнь Катю не готовила. Ожидаемая беготня за Кириллом Сергеевичем с ложечкой "за маму, за папу" не случилась. Это скорее Киря наскакивал на маму с постоянным вопросом "Ням-ням?", вёл Катю к холодильнику и зорко высматривал чтобы такое можно съесть. Понадкусывать. Пооблизывать.
Катя иногда всерьёз начинала беспокоиться за кота.
Хороший аппетит у ребенка - это чудесно. Хоть и затратно. Одно только Катя не понимала: вот стоит перед мелковатым его красивая (с крошиком!) тарелочка, ложечка с птичкой, подогретое до нужной температуры рагу. Заботливо, в конце концов, выложенное мамой же.
Но нет.
Борзота Сергеевич отжимал Катину вилку и ел Катину еду! Жаловался, что горячо, что неудобно, что тарелка скользит, что мать мешает. А у мамы, на минуточку, та же самая еда. Один в один. И по вкусу, и по виду.
Но нееееет. Из маминой тарелки вкуснее!
И так каждый (кажНый) раз. Киря съедал половину из своей тарелки, потом отбирал мамину вилку и ел ее порцию. Строго отмеренную в граммах еду. Заботливо посчитанные углеводы, жиры, белки. Катину вкусняшку. Катину прелесть.
- Сын, - хотела сказать Катя очень громко, каждый обед, -сын, ДЖО НЕ ДЕЛИТСЯ ЕДОЙ!
Она пробовала садиться подальше от голопузой гопоты. Тогда мелкий ел, перегнувшись через стол с победно вздернутой попой.
Пробовала есть, стоя у раковины. Тогда сын на пару с котом кровожадно тянулся к её тарелке снизу.
Пробовала есть отдельно. Тогда Егоза Сергеевич прибегал из другого конца квартиры, мостился на колени и далее всё по привычной схеме.
А потом Катя догадалась приготовить рыбу. И отварить ненавистную Кириному сердцу брокколи. Ей оставалось только сесть за стол и с удовольствием наблюдать, как сын улетает за обе щеки то, что раньше даже пробовать не хотел.
То ли эффект маминой тарелки помог, то ли эффект пропущенного завтрака. Главное, что результатом все остались довольны. Даже кот. Особенно кот.