С Б легко. На Б начинается самое лучшее, самое доброе, самое мягкое, самое вкуснопахнущее слово в мире - бабушка.
Моя бабушка умерла в 2015 году, а 10 сентября её день рождения. Какой я её помню? Серьёзной, строгой, очень ответственной и безмерно любящей. Мне бы хотелось быть на неё похожей. Одно в нас точно общее - мы обе пишем. Бабушка вела дневники, писала нам наставления, сочиняла стихи и речи к праздникам, но ещё она писала в газеты: в Советскую Чувашию и районную газету, название которой я не помню. Она говорила, что не может не написать в газету в двух случаях: когда она чем-то возмущена, и когда, наоборот, чем-то или кем-то восхищена. Так, например, в газете появилась её статья об отсутствии дороги в их деревне. Но статей, в которых она писала о хорошем, было больше: о создании и деятельности хора ветеранов (в котором они с дедушкой тоже пели, кстати), о каком-нибудь не известном никому жителе её деревни, писавшем замечательные стихи, или об открытии нового бассейна в Кугесях (это ближайший к их деревне крупный посёлок). Бабушка и сама ходила в этот бассейн и даже организовала группу бабушек из её деревни, с которыми они вместе ездили туда раз в неделю плавать.
А ещё бабушка каталась на лыжах. У них с дедушкой был большой огород с участком где-то тридцать на двадцать метров, на котором весной сажали картошку, всё лето её окучивали, пололи, собирали с неё колорадских жуков, а осенью выкапывали. Зимой участок превращался в снежное поле. Как только снег выпадал и ложился основательно, бабушка выходила на лыжах в это поле и прокладывала по периметру лыжню. А затем каждый пройденный круг отмечала следом лыжной палки на нетронутом снегу, дабы не сбиться со счёту. Каждый день она делала примерно по тридцать кругов и записывала их количество на листочке бумаги на кухне. В конце марта, когда мы приезжали на весенние каникулы, за стеклом буфета я всегда находила этот листок, по которому можно было узнать, сколько было снежных дней той зимой, и какие были температуры, потому что бабушка каталась, даже когда было тепло и снег прилипал к лыжам, и в тридцатиградусные морозы, и в метель, но делала меньше кругов. А так как она хранила статистику и за предыдущие годы, то можно было даже сравнивать прошедшую зиму с зимами других годов.
Бабушка любила вести учёт всему, вела наблюдения, радовалась прогрессу. Когда мы оставались у них на летние каникулы, она вела журнал поведения каждого внука, проводила с нами воспитательные беседы и диктанты по русскому языку, каждое утро выводила на зарядку в сад, а в конце лета подводила итоги: кто на сколько сантиметров вырос, сколько раз мы можем подтянуться на турнике по сравнению с началом лета, на сколько уменьшилось количество орфографических ошибок в диктанте, и какой жизненный опыт мы приобрели за прошедшее лето. В те моменты мы с сёстрами и братом, конечно же, не придавали этому большого значения, и сейчас я об этом жалею. Но на то оно и детство - ребёнком не думаешь о том, что взрослым будешь помнить только то, что казалось важным в детстве, а не то, что становится важным, когда вырастаешь.
У нас с бабушкой была своеобразная традиция в её день рождения после того, как все гости уйдут, посуда будет вымыта, а раскладной стол сложен, разглядывать подарки, вспоминать, кто что подарил, и делиться впечатлениями от праздника. Воспоминания об этих ночных посиделках остаются для меня самыми тёплыми, сокровенными, как невидимые нити, связывающими меня с ней до сих пор.
У бабушки был свой почерк на кухне. Моя мама очень хорошо готовит, но те же самые блюда, что готовила бабушка, у неё получаются совсем другими - вкусными, но другими. Овощи для щей бабушка крошила так: капусту - мелко, картошку - кубиками, морковь тёрла на крупной тёрке. Бабушкины щи были золотыми, кажется, от солнца, которое плескалось в тарелке даже в хмурый день.
А вот с грибным супом у меня есть одно плохое воспоминание, от которого мне до сих пор жгуче стыдно. Мы ели грибной суп на обед: бабушка, мама, мой двоюродный брат Лёша и я. И вдруг Лёша восклицает: "Фу, в супе червяк!". Все стали тут же вглядываться в свои тарелки, и, действительно, мне стало казаться, что в супе куча маленьких неподвижных белых червячков, и я начала их считать и кричать. Моя мама быстро призвала нас к порядку, сказав, что червяков нет и велела доедать. Не помню, как я успокоилась и доела суп, но помню, как вдруг заметила бабушку, которая его приготовила. Она была вся осунувшаяся, маленькая за большим обеденным столом. Она продолжала молча есть, после каждый ложки плотно поджимая рот и опустив глаза. И мне стало так стыдно, и мне всё ещё так же стыдно, и хочется вернуться в этот день двадцать лет назад, и всё изменить: не кричать, обнять её, поблагодарить за самый лучший в мире грибной суп и сказать, как сильно я её люблю. Мне немногое хотелось бы изменить в своей жизни, но об этом дне я всегда буду сожалеть.
От бабушки с дедушкой всегда было очень грустно уезжать, а с годами становилось только грустнее. И тогда, в детстве, несмотря на то, что после каникул было радостно вернуться в нашу городскую квартиру, я плакала, глядя в заднее стекло папиной лады и видя всё дальше и дальше две фигурки, машущие нам вслед, под накрапывающим августовским дождём, предвестником осени.