Это случилось недавно в масштабах мироздания. Лет семь-восемь назад.
В то время я устроилась работать в агентство недвижимости риэлтором. Чуть позже меня на работу приняли одну миловидную 45-ти летнею женщину. До прихода к нам, она всю жизнь проработала на одном месте в одном большом посёлке в должности учителя. Отказаться от прежнего образа жизни, от статуса, от признания, зачеркнуть всё и покинуть родные края её заставила скоропостижная смерть родителей. Мы все, весь коллектив, ей очень сочувствовали. Потерять и маму и папу, одного за другим в течении одного с небольшим года…
В присутствии Марины (назовём так эту женщину) мы не шутили. Мы скорбно молчали. Мы старались всем своим видом выказать, как мы вместе с ней скорбим, как сочувствуем её горю. Мы печально вздыхали, … Надо ли говорить, что это сказалось на нашей работе и на нашей зарплате?
Но, мы стойко продолжали быть хорошими друзьями и оплакивали горечь утраты.
В один ненастный осенний день я вдруг поняла, что дальше так не может продолжаться. Трясина вынужденной скорби затягивает нас всё глубже и глубже! Сначала я пыталась деликатно намекнуть Марине на то, что ей необходимо найти работу по профилю. Намеки были мягки и деликатны. Она, отдадим ей должное, сделала попытку в этом направлении. Но, скрученная по рукам и ногам, взятыми на себя обязательствами быть хорошей дочерью, продолжала оплакивать своих родителей. Видя всю бесперспективность мягких увещеваний, я поступила жестоко. В один из дней, из обычных наших будничных рабочих дней, когда все сидели с постными физиономиями, а Марина, как всегда, с печальными, как у подстреленной газели глазами, я без обиняков возмутилась и заявила ей:
- Ну, что ты сидишь, как на похоронах!
Мои слова прозвучали, как удар хлыста! Ведь она, действительно, душой продолжала оставаться в прошлом у гроба матери.
Я сделала хорошему человеку очень больно! Я полоснула по живому!
Как же она, наверное, в тот миг возненавидела меня! Ту, которую считала своей подругой! Ту, от которой ждала сочувствия, поверяя тайны своей души.
Меня должны мучить угрызения совести, Я должна греть в гиене огненной. Но мой хлыст, моя коварность, заставали Марину стиснуть зубы и найти работу. Ту работу, которой она была достойна, ту работу, которая вывела её из депрессии! Он вновь обрела радость жизни. Она уволилась. И занялась любимым делом.
Прости меня, Марина! Я сделала это нарочно!