Это еще один историческая достопримечательность, которая расположен у подножия Машука, в курортной зоне. Долго искала его, потому что от жары тупила вместе с Яндексом. Так и не найдя вход, перелезла через ограду и пошла по зарослям крапивы, пугая кузнечиков и фотографируя ржавые крестики, торчащие прямо из земли.
Пятигорск выглядит ухоженно, по крайней мере, в центре. Здесь все вылизано и выложено плиткой так, как будто мэр - родственник Собянина. Но это древнее кладбище пребывает в полном запустении и поросло бурьяном. В какой-то момент я осознала, что заблудилась и иду по чьим-то костям - контуры могил еле угадывались в ворохе прошлогодней листвы. Над некоторым торчали ржавые кресты. В каком году это было и кто там лежал - мы не узнаем уже никогда.
Место не производило светлого впечатления, как обещал знакомый экскурсовод. Большинство могил, которые привлекли мое внимание, принадлежали молодым парням, погибшим в начале Великой Отечественной войны.
Я заплакала около черного, пыльного обелиска двадцати однолетнему мальчику, который родился в 1920, а погиб в 1941. «Дорогому и любимому Коле» - гласила надпись. По тем целомудренным временам он мог умереть ни разу не целованным.
Мой исследовательский интерес вел меня к пунктам. Я хотела посмотреть место первого захоронения Лермонтова, женскую могилку Анны Цаликовой, которая была музой знакового для Осетии поэта и художника Коста Хетагурова, а также сфотографировать стелу архитекторов Бернардацци, которым Пятигорск обязан своим архитектурным шармом.
Пожалуй, могила Цаликовой - самая милая из всех. Надгробие, хоть и было истёрто временем, но казалось стильным и изящным. Если вы читали мой рассказ, то помните, что она, потеряв мужа, и так не согласилась на ухаживания уже известного тогда на всю страну Хетагурова, и предпочла остаться одинокой до конца жизни.
Могила Лермонтова ничем не примечательна. На неё указывает пара самодельных стрелок, которые кто-то сделал по доброте душевной.
Здесь мать-земля приняла несчастного русского поэта 17 июля 1841 года. Прощаться пришли толпы народу.
«Кровавая могила ждет меня, могила без молитв и без креста...» - как написал он однажды, так и случилось.
Похоронили его без отпевания, так как стрелявшихся на дуэли православная церковь считала самоубийцами. Украшением послужила грубая плита с гравировкой Михаил. А через некоторое время его бабушка получила разрешение на перезахоронение, и её слуги доставили прах внука в село Тарханы Пензенской области, туда, где он провёл детство.
Когда тело перевозили, то, вытащив гроб, скинули в яму ненужное надгробный камень и засыпали землицей. Через много лет поняли, что не могут ничего найти - очевидцы отошли в мир иной, переехали или просто все забыли. Нашли только благодаря картине Александра Арнольди, который запечатлел похороны на своей акварели. Там и водрузили серую каменную дылду, окружённую простецкой оградкой и жестяной табличкой, мол, тут был погребен дуэлянт, автор Герой нашего времени.
Главный позор действующей мэрии это захоронение братьев Бернардацци: Джузеппе-Марко и Джованни Баттиста. Благодаря их союзу здесь возник чистенький, новенький городок, который стал российской здравницей, и куда потом приезжали Толстой, Раевский и даже царь.
«Два месяца я жил на Кавказе! Воды мне были очень нужны и чрезвычайно помогли, особенно серные, горячие. Впрочем, купался я и в теплых кислосерных, в железных и кислых холодных», - писал турист Пушкин.
Братья были родом в итальянских районов Швейцарии, и умели строить из травертина в условиях горной местности, поэтому им доверили благоустройство Горячих, Кислых и Железных кавказских вод. Они разработали генеральный план и принялись за дело! Как по мановению волшебной палочки здесь появились лечебницы, скверы, храмы и усадьбы. Описания многих зданий можно встретить в произведениях Лермонтова, к примеру, городскую Ресторацию, в которой сейчас располагается Институт Курортологии.
«Зала Ресторации превратилась в залу Благородного собрания. В девять часов все съехались. Танцы начались польским. потом заиграли вальс. Шпоры зазвенели, фалды поднялись и закружились», - повествует он в «Княжне Мери».
«Зала Ресторации превратилась в залу Благородного собрания. В девять часов все съехались. Танцы начались польским. потом заиграли вальс. Шпоры зазвенели, фалды поднялись и закружились», - повествует он в «Княжне Мери».
Итальянцы построили более ста пятидесяти объектов. До сих пор город пронизан дореволюционным, петербуржско-итальянским обаянием. Если вы пройдётесь по улицам Гоголя, Мира, Карла Маркса, Кирова, то увидите множество жилых домов позапрошлого века.
Возводили они быстро, талантливо и красиво, и заведовали бы этим еще полвека, если бы не бюрократическая глупость: начальником строительства был назначен вояка с музыкальной фамилией Чайковский, который был далёк от архитектурно-инженерных премудростей и заявил об опасности стройки из травертина! Он предложил достраивать всё с учетом крупных военных действий и возможного нападения врага. Только после смерти Бернадацци несостоятельность и безграмотность Чайковского была доказана.
Монумент с их именами стоит на холме, в дальней части Некрополя. Памятник весьма скромный и сильно обветрен ветрами, поэтому что написано на нем, разобрать сложно.. Видно, что за ней практически не ухаживают, букетов здесь нет, только выжженная трава.
Но само расположение выбрано правильно. Ведь по левую руку открывается вид на гору Бештау, куда много сотен лет вечером садится красное солнце, а по правую - зеленеет Машук, из-за которого оно встаёт...
Спасибо за прочтение, друзья! Если вам понравилось, поставьте лайк статье и подпишитесь на канал, я постараюсь вас радовать.