**13**
Нам кажется, что жизненный путь – всего лишь прямая. Рождение, потомство и смерть – вот три главных остановки этого путешествия. Все мысли, деяния и взгляды формируются на основе того, на каком этапе мы сейчас. Кто-то смотрит далеко вперед и готовится к встрече с последним хищником, кто-то оглядывается назад, пытаясь найти то место, где он появился на свет, потому что только там он был счастлив. Третий же просто находится там, где находится.
Возможно, все мнения верны, а может, все ошибочны. Каждый из путников способен привести аргументы в свою защиту. Наверное, помимо тех, кто сам решил, где ему сойти с жизненного пути, есть и те, кто не может выбрать оный. Они мечутся по тропам, примеряя на себя чужие взгляды, словно сброшенную чешую. Пытаясь найти свой путь, они раз за разом сталкиваются с одной и той же фразой:
– Ты чего тут забыл?
– Простите, я ищу...
– Что? Своих маленьких друзей?
– Нет. Не знаю. – Передо мной на высоких ногах стояла птица, но крылья были слишком малы. – Я Воробей.
– Страус, – представился собеседник и опустил голову в кусты. Его шея была такой же длинной, как и ноги, отчего казалось, что туловище стоит на трех ногах. Я невольно посмеялся.
– Ты чего смеешься? Надо мной что ли, малец? – Страус вынырнул из-за кустов и посмотрел на меня большими, коричневыми, словно кора дерева, глазами.
– Нет, нет, что Вы, – оправдывался я. – Просто...
– Просто что?!
– Эй, эй, ты чего? – Из-за кустов показалась еще одна птица. Она была размером куда меньше Страуса, но больше меня самого. – Что случилось, мой бесхвостый друг?
– Этот мелкий...– Страус указал на меня, – он смеется надо мной!
– Подожди. Может, он искал меня? Давай спросим, как его зовут, и что привело его сюда?
– Я – Воробей, – прорезался мой писк сквозь свист ветра.
– Что же тебя привело сюда, Воробей?
– Я хотел познакомиться с Вами.
– Какая честь. Наверное, слух о моей красоте уже поднялся с земли и достиг верхушек деревьев? Очень приятно, я – Павлин. – Представившись, он распустил хвост, не идущий ни в какое сравнение с моим. Он переливался всеми цветами, блестел и сверкал, заставляя щуриться.
– Красиво… – с трудом вымолвил я.
– Это красиво? – встрепенулся Страус. – Ты посмотри на мои ноги, вот что красиво! Разве сможет он с таким хвостом бежать быстрее меня?
– А мне и не надо, – парировал тот. – Моя сила в красоте.
– Да, да, слабак. Все вы так говорите.
– Простите... – подал я голос.
– Подожди, – прервали они меня.
– Так ты считаешь, что сила – это единственное, что важно? – удивился Павлин, сверкая красочным хвостом.
– Я быстрый и сильный. А ты только красивый.
– Но это ни о чем не говорит.
– И чего вы так кричите!? – из-за кустов показалось длинное, как Страус, но более изящное животное. Его клюв, голова, ноги, даже куцеватый хвост был идеален.
– Фламинго! – воскликнули большие птицы, увидев знакомую, грациозную походку.
– Здравствуйте, – сказал я, но Фламинго не услышала, или, сделала вид, что не услышала.
– Ответь, что важнее, Красота… – спросил Павлин.
– Или Сила? – закончил Страус.
– Ни то, ни другое. Главное, чтобы самец обожал свою самку. Приносил ей еду, чистил перья, подносил подарки. Только настоящий самец способен обуздать сердце настоящей самки. – Ее тонкий, надменный голос резал слух, а манера выражаться и вовсе отталкивала.
– Но ведь если самец слабый, он не сможет тебя защитить, – вскрикнул Страус.
– Видимо, даже внешний вид некоторых особей направлен на защиту, – покосился на Страуса Павлин, складывая за спиной хвост с множеством глаз.
– Только о себе и думаете, – бросила Фламинго и повернулась в другую сторону на тонких, сгибающихся, словно у кузнечика, ногах. – Кому вы нужны, кроме самих себя?
– Простите... – попытался я встрять вновь. Но за шумом их криков невозможно было расслышать ничего.
– Меня надо любить!
– Моя красота важнее!
– Нет, сила!
Они кричали и кричали, доказывая каждый свое. В конце концов, они даже не заметили, как я удалился и, размышляя, полетел прочь.
«И почему Филин хотел, чтобы я с ними познакомился?» – вопрошал я в сердцах.
Каждая птица хвалит свое гнездо. С одной стороны, в этом нет ничего плохого: когда кто-то пытается оскорбить то, чем ты дорожишь, защита – единственный разумный вариант. Однако в какой-то момент защита перетекает в атаку, и вот уже тот, кто оборонялся, пытается заставить другого перестроить гнездо. Не важно, какого вида собеседник и что ему удобно.
Граница защиты и атаки не толще песчинки под нашими лапами. И в самом начале мы ее чувствуем, но с ходом времени она хрустит все тише, пока и вовсе не исчезнет. Тогда начинаются проблемы. Возможно, их бы не было, если бы хоть кто-нибудь сдержался, остановил этот замкнутый круг. Но нет... Едва ли кто-то задумается о последствиях своих поступков...