Сегодня в обзоре всего три новинки. Чтобы не было совсем куцо, добавил к ним в качестве «нагрузки» две старинки детективного жанра. Одна из старых книг вышла аж в начале года, но мимо нее нельзя пройти («не могу молчать!»).
Суд да дело
Бейли Р. Бульдожья хватка/ Пер. с англ. М. Загота. - М.: Эксмо, 2019. - 352 с.
Юрист в центре криминального романа – нечастый гость. Есть, конечно, подпротухший Гришэм, строгающий в последние годы какие-то весьма странные книги. Иногда подключается Болдаччи. Вроде бы вот и все, что приходит в голову. Но полку прибыло: в «Бульдожей хватке» поле боя - опять суд.
К детективу в классическом понимании роман имеет отдаленное отношение. Прежде всего, потому что многое ясно с самого начала: бензовоз врезается в «Хонду» с семьей на полном ходу, и мы знаем, кто виноват и что тому причиной. То есть читатель в отличие от правоохранительных органов всеведущ.
Ситуация, однако, посерьезнее чем элементарное нарушение ПДД. Коту под хвост идут правила грузоперевозок. Под ударом, стало быть, весь процветающий бизнес, основанный на нарушении американского трудового кодекса и потогонной системе. Это Америка, а не Россия, поэтому дело пахнет многомиллионными исками, штрафами, разорением и тюремными сроками на приличное количество лет.
Подобного рода дела – лакомый кусочек для адвокатов, особенно молодых и рьяных. За иск берется как раз такой. Но куда ему тягаться с целой корпорацией, способной нанять как лучших юристов, так и первоклассных мастеров по физическому воздействию на свидетелей? На помощь приходит старый добрый Профессор, диванный генерал в области права, опубликовавший одну лишь монографию «Доказательства» четырьмя изданиями.
В общем, книга довольно простая: всемогущая молодость плюс всезнающая старость против подлости и жадности. Хорошие парни против совсем плохих.
В «Бульдожьей хватке» то и дело поминаются юридические игры, и роман в целом весьма походит на одну из них. Как всякая игра, не лишен напряжения и интереса. Однако серьезного социального подтекста вроде бичевания язв капитализма здесь нет, как нет и тени Перри Мейсона. Роман больше походит не на классику Гарднера, а на фильм тридцатилетней давности «Несколько хороших парней».
Главная претензия к книге в том, что победа в ней присуждается даже не по очкам (что уж тут говорить о юридическом нокауте), а одержана благодаря старому доброму «богу из машины» и паре роялей в кустах. Профессор демонстрирует пару эффектных финтов, но к окончательной виктории приводят не они.
Может, здесь скрытая метафора неверия в силу добра против бабла, но все же суть, наверное, не в этом, а в недостаточном мастерстве самого автора.
Как итог, книга хороша для мимолетного и абсолютно бездумного чтения в поездах и самолетах. Поднимает настроение: плохие парни опять проиграли. Страницы, как и километры за окном, будут проноситься одна за другой. Но скорость в данном случае сомнительный плюс: читаем мы все-таки не для того, чтоб в голове было пусто, и после прочтения не оставалось совсем никакого послевкусия.
Разыскивается Отец
Дациери С. Убить Отца/ Пер. с ит. Л. Кварцивадзе. - СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2019. - 512 с.
Очередной роман о психах и маньяках, со всеми вытекающими последствиями.
Они обычно делятся в нынешних детективах и триллерах следующим образом: психи – это хорошие, полицейские, детективы. Маньяки – плохие, преступники. Маньяки скрываются, убегают. Психи разоблачают и догоняют.
Начинается так: женщина убита, муж в горе и под подозрением, мальчик, с явными признаками психических отклонений (выходит, наш, хороший), пропал. Вроде, схема проста. За дело берется самая крутая полицвуманша Италии. То, что она крута, видно уже по имени – Коломба. В отличие от своего знаменитого среднеполого тезки (забудем, что речь идет о фамилии) задрипанные плащи она не носит, и вместо старенького «Пежо», как старшина Полищук предпочитает мотоцикл. Как и положено любому приличному современному детективу, Коломба отменно трахается, подвержена паническим атакам и вообще отстранена от дел за катастрофические в буквальном смысле слова последствия предыдущего расследования. Муки совести на пустом месте также прилагаются. Но шеф верит в нее, поручает расследование и дает эмоционально нестабильной Коломбе в напарники стопроцентно ненормального Данте, названного не то в честь какого-то поэта, не то в честь черепашки. Данте в детском возрасте был похищен таинственным маньяком, велевшим называть себя Отцом и содержавшим его в тяжелейших условиях. Пребывание в замкнутом пространстве способствовало развитию клаустрофобии. Но нет худа без добра, изъятый из мира Данте стал невероятно сообразительным и приметливым.
По этой причине он первым и осознал, что мальчишка пропал неспроста – Отец вернулся.
Коломба и Данте при всей искусственности союза составляют весьма перспективный дуэт детективов. Но радость от книги на этом собственно заканчивается.
Два гениальных ума. Но какой от них прок, если сюжет движется за счет просчетов преступника, а не тонкости мышления? Отец все время вынужден действовать. Затаись он – и век бы его не сыскать. Но нет, ему так и надо переть на рожон.
Еще одна беда - поиски Отца и пропавшего мальчика становятся от страницы к странице тривиальнее. Автору нужно повышать градус и в ход идет весь стандартный арсенал – стрельба, взрывы, недружелюбные коллеги из полиции и дружелюбные из преступного мира, их объявляют вне закона, фоном мелькают даже происки ЦРУ.
Кому-то это плетение заговоров в духе романов Карризи (сходное оформление не лжет) покажется интересным, но истинного любителя детективного жанра оно скорее расстроит. До инопланетян автор в романе не дошел, но есть, говорят, еще книги в серии. Не все же одному Кристоферу Муру в «Нуаре» забавляться. Но это, как говорится, уже без нас.
Маленькие смертельные шедевры
Нессер Х. Самария/ Пер. с англ. Е. Савина. - М.: Рипол-Классик/ Пальмира. - 222 с.
Нессер Х. Смерть автора/ Пер. с англ. Е. Савина. - М.: Рипол-Классик/ Пальмира. - 309 с.
Пошатнувшаяся реальность. Вы в самом деле уверены, что все вокруг устроено так как вам кажется? Сколько детективщиков использовали этот старый дешевый трюк. Но он никогда не надоедает. Добавьте в него нотку стиля и поэзии, и фокус превращается в настоящее волшебство, ради которого читаешь детективы.
Кашель мертвого человека во время прямой музыкальной трансляции («Смерть человека»), звонок покойника («Том»), свежая записка от давно пропавшей девушки: «Тебе давно пора было вернуться» («Змеиный цветок из «Самарии»). «Помнишь старый фильм, где случайные попутчики договариваются убить крест-накрест, чтобы никто не догадался? Как тебе такая идея? Поможешь мне?» («Дорогая Агнес»)
Что это? Шутка? Мистификация? А может шанс разобраться в том, что произошло когда-то, или в том, что должно случиться?
Да, как и в любом настоящем детективе все построено на выяснении потаенных, остававшихся дотоле неизвестными подробностей. Но обаяние повестей Нессера не в этом растерянном нащупывании доказательств невозможного, а в том, как они написаны. Человек оказывается перед лицом таинственного, необъяснимого, невероятных, совершенно недопустимых с точки зрения логики обстоятельств. Мистический холодок пробирает. И ты бредешь вместе с персонажем… к чему? К разгадке? К собственной гибели? Или к еще более запутанному положению дел?
Очарование текстов Нессера вошедших в два сборника в том, что за дело берутся люди, слабо смыслящие в сыске: мачеха, наблюдающаяся у психолога, первый и последний возлюбленный исчезнувшей без следа девушки, переводчик последнего романа недавно сгинувшего в море известного писателя. В одной из повестей ситуация усугубляется еще больше, становится еще парадоксальнее: убийца ищет убийцу (впрочем, в финале все оказывается еще сложнее). Ну и, наконец, самое невероятное, в роли следователя оказывается школьный учитель, которому всего-то и надо, что закрыть табель, проставить оценки, почтив память погибшей девочки («Вся информация по делу»).
Сокрытое становится явным, но от этого вопросов еще больше. За тайной преступления проступает таинство человеческих помыслов и непознанность бытия.
Нессер не безразличен к форме, технике и стилю. Пожалуйста, все что хотите - ненадежный рассказчик, кафкианские мотивы, почти экзистенциалистская проза, повесть в письмах. В век поделок так странно встретиться с шедеврами детективного жанра, от которых захватывает дух и ты вспоминаешь мгновения, когда впервые открыл для себя Буало-Нарсежака или Жапризо. То, что перед нами повести и рассказы – придает текстам дополнительную прелесть. Перед нами не детективы, а настоящие маленькие стихотворения в прозе.
Единственный вопрос к издательству: отчего же переводы с английского?
В роли Геркулеса
Ханна С. Тайна трех четвертей/ Пер. с англ. И. Оганесова, И. Гольдич. - М.: Эксмо, 2019 - 352 с.
Первых двух романов Ханны о Пуаро я не читал. Но осуждаю. Почему? Да потому что уже по третьему очевидно, что ей не хватает благоговейного трепета перед классическим наследием.
Роман напоминает постановку классического произведения в любительском театре. Усы из ваксы, подстаканники, все пучат глаза и говорят патетически, изображая игру страстей. Кажется, что похоже, схвачены герои, эпоха, характеры. Но нет, не верю. Самое страшное в книге – попытки юморить.
Немного о сюжете. Какому-то «умнику» приходит в голову написать письма четырем разным людям от имени Эркюля Пуаро с обвинениями в убийстве некоего Барнабаса Панди, 94 лет во время принятия им ванны. Предположение надо сказать бредовое уже потому, что в таком возрасте утонуть можно и в стакане воды. Как результат, начало книги напоминает первую часть романа Гончарова «Обломов» - Пауро как Илья Ильич, пусть и не так сибаритски, принимает одного странного посетителя за другим.
Ну а далее разбирательство – убит или нет патриарх почтенного семейства? В помощниках у Пуаро вместо очаровашки Гастингса какой-то откровенный хмырь из полиции (совершенно избыточный с точки зрения сюжета).
Все это в итоге образует роман, которому самое место в серии «Чай, кофе и убийства». Единственный признак классичности – изматывающее копание в деталях (1929 год, теста на ДНК нет, видеокамер тоже) и, как следствие, занудность. Шутка ли, последняя сцена – разоблачение преступника растягивается на несколько глав.
И вновь приходится констатировать печальное. Преступник выдает себя собственной инициативностью. Великому сыщику как пауку только и остается ловить его в паутину метких предположений. Более позорную ситуацию для великого Пуаро, который, как наперсточник, использует в качестве средства наглядности при объяснении своей теории куски дурацкого торта, трудно представить.
Такой роман будет ударом даже для самых отпетых фэнов. Перед нами не Пуаро, а какой-то актер, изображающий Геркулеса сыска, и для достоверности вспоминающий время от времени о «серых клеточках».
Сергей Морозов