За линией гаражей на узкой асфальтной дорожке лежала, как живая, золотая полоса листвы; солнце, пробиравшееся сквозь довольно богатую ещё оснастку деревьев, представляло опавшие листья особенно яркой блестящей картиной.
Тут всегда малолюдно – на этом участке двора; дом глядит на него многоконно, как многоглазо; и на одной из скамеек сидят отец и малыш.
Малыш в синей, толстой курточке, отец обнимает его, он прижимается; и тепло, идущее от большого к маленькому человеку, связано со звеньями рода, неведомыми кольцами, что – с умилением, грустью и нежностью – ощущает большой человек.
А маленький ещё даже не говорит.
И торжественная, византийская осень, играя пестротой и уже не согревающим солнцем, точно впечатывает их в каплю янтаря – достаточно большую для человеческих существ, не имеющую никакого серьёзного объёма для слишком объёмного мира.
…как проверить везение?
Мальчишка шести лет, найдя во дворе грецкий орех, пробовал его расколоть, кидая сильно об асфальт.
-Так не получится, сынок, - сказал отец.
Вообще они ждали Катю – маленькую подружку с третьего этажа.
-А машина раздавит, па?
-Вероятно, малыш. Но как тут подгадать, где именно проедут колёса…
И малыш стал пробовать.
Машины серые, белые, красные выруливали из-за котельной – через двор соединялись улицы, но все колёса пролетали мимо.
Как проверить везение? Думал отец. А что – с какого раза получится подложить орех под колесо – вот и будет проверка.
Белый фургончик чем-то загружавшийся во дворе, наконец, был готов к пути, и, развернувшись, объехал котельную, и орех хрустнул под толстой шиной.
-Получилось, пап! – закричал малыш и подпрыгнул радостно.
Это была… шестая что ли машина… отец не считал уже.
Тот самый отец, что сидел, обнимая малыша на скамейке, глядел на золотящуюся листву, думал о времени, о тайнах рода, о законах жизни, не менее таинственных, редко открывающихся нам…