Сердце у меня колотилось, но, как ни странно, не так сильно, как когда я вошла за Миссис Тифен. Я полагал, что фураж видел много действий, и потеря заместителя в их первый день не отразится хорошо на его суждении. Мы открыли первые шоковые ворота, и как только они оказались позади нас, и мы надели сапоги и пальто, фураж повернул запирающее колесо, открыл наружную дверь и шагнул в зиму. Снег все еще шел, и было достаточно светло, чтобы видеть, но видимость была всего лишь двадцать футов. Фураж не остановился ни на мгновение и зашагал так быстро, как только мог сквозь кружащийся снег, крепко держась за внешнюю стену музея. Я следовал за ним так близко, как только мог, и так быстро, как только мог, но Штумпер был тяжел, а я не был ни силен, ни Здоров, ни обладал такой длинной походкой, и довольно скоро фураж пропал из виду. Все, что я мог слышать, было мое собственное тяжелое дыхание, и все, что я мог видеть, были кружащиеся хлопья и стена музея справа от меня. Однако я не остановился, и примерно через полминуты бега почти вслепую, я наткнулся на заднюю часть статического корма и ударился губой о приклад его топора так сильно, что у меня на глазах выступили слезы.
- Осторожно, - прошипел корм. Теперь мы были в задней части музея, за окаймленной дубом задней входной дверью, в которую недавно постучали-лед был прозрачным, как стекло, там, где накопившийся снег растаял, а затем мгновенно замерз.
- Нет никакой надежды попасть сюда, - сказал фураж. - Они пытались вытащить нас оттуда.’
- И что же?’
- Им это удалось.’
Он пнул пару рюкзаков, которые остались в снегу.
- Я бы сказал, что их двое.’
Фураж осмотрел их следы на снегу и пошел следом за мной. Меня слегка смущало, что он удалялся от какой-либо визуальной точки отсчета, но, как он сказал, Вы должны знать город, как завитки на вашем зимнем пальто. Мы шли минут пять по рельсам, почти скрытым свежевыпавшим снегом, и примерно через сотню ярдов наткнулись на вход в Талгартскую ярмарку развлечений, которая представляла собой не более чем кирпичную билетную кассу и турникет. Фураж открыл дверь в кабинет и поманил меня внутрь. В комнате была только стойка, различные плакаты, рекламирующие другие местные достопримечательности – планеризм, местную мельницу, катание на пони-и стол с несколькими стульями. Пол был пыльным и усеян листовками, сдутыми с полок. Фураж остановился и присел на корточки, как и я.
Есть компас?’
Я молча кивнул.
- Они вернутся сюда, когда решат, что мы ушли, - прошептал он. - Оставайтесь здесь и ровно через шесть минут выходите на улицу и стреляйте из Штумпера на восток. Это выдаст вашу позицию, поэтому вы должны отступить на тридцать шагов к музею, и если из снежной бури появится что-то, что не является мной, пусть они войдут в зону нокаута и выстрелят. Если они вооружены, то полностью задохнутся, чтобы убить.’
- Это положит конец перемирию, - сказал я.
- Если Неду повезло, - сказал фураж, - то его присутствие здесь нарушает перемирие. Шесть минут, да?’
‘Шесть минут.’
Затем он вышел за дверь, перепрыгнул через турникет, огляделся и молча ушел в темноту. Я отодвинулся назад, чтобы сесть у стены билетной кассы рядом с дверью, чтобы иметь вид снаружи, затем уставился на радийное свечение моих стрелок часов, когда они ползли вокруг. Я ожидал услышать приглушенный стук молотка или резкий стук Бэмби, но ничего не было слышно. Ни один звук не достиг моих ушей, когда я лежал на корточках, холод с пола постепенно проникал в мою ногу.
Я подумала о миссис Тифен, которую перевели в другое место, потом о Джоше и о том, как он был недоволен этим. Потом Люси Нэпп и ее гордость за работу в "Хибертек", и Аврора, и то, что могло бы быть на самом деле – физически и психологически – если бы я связался с ней. Я подумал о Токкате и ее агрессивной манере поведения, затем о желании Лауры увидеть уинтерволка доказанным, несколько расстроенном Джоунси с ее вымышленной ностальгией и кормом с его столь необходимыми кошмарами, а затем о Биргитте. Наконец, я подумала о том, что должна была прислушаться к советам всех и отпустить Миссис Тифен. Логан был бы сейчас жив, а я вернулась бы в Кардифф, спокойно наблюдая за зимой из дома, а не пряталась бы в пустой комнате во время метели, вооруженная до зубов и с приказом убить кого-нибудь.