- Это нехорошо, - пробормотала она.
‘Что случилось с Милицей?- потребовал Питер, вставая.
- Садись!- сказала стана, ее темные глаза округлились от страха, и она снова схватила его за руку. - Все должны продолжать сидеть! Сядь и не нарушай круг!’
Милица с трудом поднялась из-за стола и медленно подняла голову. В свете одной свечи ее лицо выглядело совершенно иначе, плоть висела, мышцы были вялыми, уголки рта опущены, плечи сгорблены, а глаза тяжело прикрыты веками. Она была удивительно похожа на старика. Питер ахнул. Он был в ужасе. Он никогда не видел ничего подобного. Даже Джордж откинулся назад и уставился на него. Царь отпустил руку Милицы.
- Она преображает, - сказала стана, глядя на сестру.
- Как странно, - пробормотал Питер.
- Как неприятно, - сказал Джордж.
- Твой... отец... здесь, - очень медленно произнесла Милица глубоким голосом, который, казалось, исходил вовсе не из ее собственного тела.
- Чей отец?- прошептал Питер.
- Твой... отец!- она повернула поднятый палец и указала на Николаса.
- Царь!- сказал Николас, выглядя шокированным.
- Ты Царь, - сказал Георгий.
Николас повернулся и посмотрел на Милицу; она выглядела не только устрашающе с дряблой серой кожей и полузакрытыми глазами, но и смутно знакомой. И без того бледное лицо Николаса еще больше побледнело, когда кровь отхлынула. Его большие водянистые голубые глаза блестели в свете свечей, когда он в последний раз видел своего отца: густой туман, окружавший Малый дворец в Ливадии, ужасный звук кашля крови, кислородные баллоны, кровотечение из носа, рвота, император в ожидании смерти, в то время как святой человек, Иоанн Кронштадтский, держал его на руках, шепча слова религиозного утешения, когда последние лучи Солнца исчезли с неба. Шум бормотания святого человека, его черный плащ с капюшоном, его длинная темная борода – Николас никогда не забудет этого. Мать его, Мария Федоровна, плакала, и сладковатый запах смерти, и постоянные религиозные песнопения все еще преследовали его в ранние часы.
- Мне следует задать ему несколько вопросов?- он запнулся. Он всегда немного боялся своего отца и знал, что Император никогда не был высокого мнения о нем.
- Нет, - ответила Милица, тяжело вдыхая и выдыхая, положив ладони на стол и борясь с мощными волнами духа. Весь этот опыт, очевидно, изматывал ее. - Он хочет тебе кое-что сказать.- Она снова посмотрела на Николаса. Ее черные глаза были пусты, как будто она была слепа. - И он хочет, чтобы ты слушал!’
‘Право.- Он посмотрел через стол на жену. Она слабо улыбнулась в знак поддержки.
- Не бойтесь, - начала Милица, - я здорова. Болезнь прошла, и я здоров. Николас благодарно кивнул. ‘Коронация пройдет хорошо. Придут многие тысячи. Многие тысячи захотят прийти и отдать дань. Но остерегайтесь советов других. Мой брат.’
‘Абсолютно.- Николас выглядел озадаченным.
Милица покачала головой. Ее глаза закатились назад, когда она снова вцепилась в стол. Ее пальцы глубоко впились ногтями в ткань.- Остерегайся чужих советов, - повторила она, покачиваясь в кресле и покачивая головой из стороны в сторону. - И Ходынское Поле.’
- Какое поле?- спросила Александра.
- Это просто смешно!- объявил Джордж, вставая из-за стола.
- Садись!- сказал Питер, дергая шурина за рукав смокинга и заставляя его снова сесть.
- Я не совсем понимаю, что Вы имеете в виду, отец?- осторожно спросил Николас, словно разговаривая с каким-то больным стариком, нервно переводя взгляд с жены на Милицу и обратно.
‘Мой брат.- Тихо и глубоко прошептала Милица. Все ее тело сгорбилось и скрутилось в раздражении. Ее руки вцепились в скатерть, притягивая ее к себе.
Николас уставился на жену, ожидая указаний. Она кивнула на него, с воодушевлением.- ГМ, Спасибо... Отец ... я выслушаю твой совет. Я буду слушать его и действовать в соответствии с ним верно.’
И вдруг тяжелая, напряженная атмосфера рассеялась.