Боеприпасы тогда контролировались гораздо менее строго, и многие бывшие солдаты забирали с собой десятки патронов, так что у них было достаточно для вас, чтобы играть. В конце концов это дошло до того, что они позволили вам стрелять, сначала помогая вам держать пистолет, а в конечном итоге позволяя вам делать это самостоятельно. К тому времени, как летние каникулы закончились, вы могли упасть на землю с штурмовой винтовкой и выстрелить в одиночку.”
- Я держала пистолет и чувствовала, как он вибрирует, стреляя так же, как другие девочки баюкали поющих кукол. Позже я наблюдал, как на полигоне стреляют легкие пулеметы. Для меня это была песня восторга, а не болезненный звук.... Когда лето закончилось, я больше не закрывал уши от взрывов ручных гранат или безоткатных винтовок.”
-Я взял тебя на фронт на последующие каникулы, в основном с мыслью, что смогу проводить с тобой больше времени, но также и потому, что чувствовал, что, хотя армия и не место для ребенка, это, по крайней мере, довольно невинное место, которое не причинит тебе большого вреда. Но я ошибался.”
“Во время этих каникул я больше общался с оружием, так как офицеры и солдаты позволяли мне играть с ним. Они гордились своим оружием. В их детских воспоминаниях оружие всегда было их любимой игрушкой. Учить меня стрелять было для них удовольствием, пока они хранили вещи в безопасности. У других детей были только игрушечные пистолеты, чтобы возиться с ними, но мне посчастливилось играть с настоящей вещью.”
“Право. Я помню, что это было сразу после того, как морские пехотинцы были созданы, поэтому были частые учения с живым огнем, и вы также видели живую стрельбу тяжелой техники. Танки, артиллерия, корабли. На этом приморском холме вы наблюдали, как военные корабли обстреливают берег, а бомбардировщики сбрасывают колонну за колонной бомб на морские цели....”
- Самое глубокое впечатление на меня, папа, произвел первый раз, когда я увидел огнемет. Я с волнением наблюдал, как свистящее пламя оставило на пляже огненную лужу. Полковник морской пехоты сказал: "Юньюнь, ты знаешь, что самое страшное на поле боя? Не пистолет или пушка, а вот эта штука. На южном фронте он лизнул задницу одного из моих приятелей, и его кожа сразу отвалилась и поставила его в ад. В полевом госпитале, когда никто не обращал на него внимания, он взял пистолет и застрелился.- Я вспомнил, как в последний раз видел маму в больнице: вся кожа на ее теле гноилась, почерневшие пальцы так распухли, что она не могла даже выстрелить в себя ... Такой опыт мог бы отвратить некоторых людей от оружия, но для других он сделал их еще более увлекательными. Я был в последней группе, для которой эти страшные машины обладали опьяняющей силой наркотика.”
“У меня было чувство власти оружия над тобой, Сяо Юнь, но я не обращал на это особого внимания. По крайней мере, до этого учения на пляжном полигоне, в котором участвовала пулеметная эскадрилья, стрелявшая по прибрежным целям. Это было трудное упражнение, так как мишени качались на воде, а легкие пулеметные треноги были склонны погружаться в песок на пляже, поэтому выступление солдат было невпечатляющим. Затем командир корабля закричал: "Ты жалок! Посмотрите на себя! Ты хуже, чем маленькая девочка! Иди сюда, Юн, и покажи этим отверженным, как это делается.’”
"И вот я лежал на песке и стрелял из двух магазинов, оба с выдающимся успехом.”
"Я наблюдал за мерцающим ружьем, пульсирующим в мягких, бледных руках моей двенадцатилетней девочки, отдачей от камеры, отбрасывающей твою челку на лоб, отражением дульного огня в глазах твоего ребенка и выражением восторженного возбуждения на твоем лице... и я был напуган, Сяо Юн, по-настоящему напуган. Я не знала, как моя дочь стала такой.”
- Ты утащил меня отсюда. Утащил меня под радостные крики морских пехотинцев и яростно сказал всем: "вы не должны позволять моей дочери прикасаться к оружию!- Это был первый раз, когда я видела тебя таким злым, папа. С тех пор ты перестал брать меня с собой в армию и проводил со мной больше времени дома, даже если это вредило твоей карьере.