30 ноября
И снова однообразные дни без всяких происшествий: временами идет снег, не так часто и не настолько сильный как в начале месяца, но гостей в такую погоду ждать не приходится; подолгу вожусь с набросками, вышиванием, пишу подробные письма сестре и Луизе, которые я вряд ли отошлю. После смерти Гарольда я ограничилась лишь двумя посланиями. Первое, составленное сухо и почти официально, было адресовано родным: я сообщила им о смерти мужа и решении провести зиму здесь, в Норвегии, у знакомых. Второе предназначалось Луизе, и было гораздо более пространным: она была единственной, кому я могла довериться и спросить совета. Пришлось очень постараться, чтобы сделать инициалы (а на первом письме — и обратный адрес) неразборчивыми. Разумеется, я сомневалась, что кто-то из родных отправится в такую даль, чтобы оказать мне поддержку, поскольку после моего вступления в брак семья почти отреклась от меня, но я предпочла чрезмерную осторожность риску визита кого-либо из них.
Оба письма были переданы господину Ольсену в его первый приезд, и он клятвенно пообещал, что отошлет их.
8 декабря
В последние дни ветер утих, и я с удовольствием выбираюсь во двор, оставляя вышивку и книги на вечер. К тому же мой работодатель — я вчера подсчитала — приезжал две недели назад, а значит, пора ждать гостей.
10 декабря
Странно, но господина Ольсена все еще нет. Он и раньше задерживался на несколько дней, но тогда причиной были метели, а в последние небо хоть и покрыто облаками, но снегопадов не было.
12 декабря
Я действительно волнуюсь. Не за себя, нет. Продуктов и угля у меня достаточно, а господина Ольсена я знаю как человека ответственного, который, несомненно, оставил соответствующие распоряжения на случай своего отъезда или болезни, но не приключилось ли беды с ним самим? Я привязалась к этому добродушному и говорливому человеку, ставшему для меня не столько работодателем, сколько опекуном, добрым дядюшкой, который, похоже, искренне печется о моем здоровье и удобстве.
Более всего мне досаждает то, что я не могу покинуть маяк, и, в случае если с господином Ольсеном что-то произошло в пути, он рискует не дождаться помощи.
15 декабря, вечер
Я искренне счастлива. Свалившегося с моего сердца камня вполне хватило бы, чтобы перегородить залив.
Наконец приехал господин Ольсен. Его красное от мороза лицо было одновременно смущенным и довольным. Он чем-то походил на рождественского волхва, несколько задержавшегося в пути. После того как мы разгрузили повозку, а я сварила кофе, господин Ольсен устроился за столом и начал пространно извиняться за задержку: ему непременно хотелось дождаться сделанного им для меня заказа (тут мой работодатель выложил на стол небольшую книгу). Насколько я поняла с его слов, это были сказания о древних божествах. Найти перевод этой книги на английский в маленьком городке возможным не представлялось, но на мое счастье у господина Ольсена нашелся знакомый в Христиании, который и сумел отыскать нужное издание. Не дав мне толком высказать свою благодарность, мой работодатель отмахнулся, встал и, переваливаясь, отправился за укутанным в парусину ящиком, который он оставил у двери.
«Я уже не приеду до Рождества, а вам, господин Гарольд, наверняка надоела сушеная рыба», — мой гость неторопливо разворачивал ящик: «Теперь у вас будет достойный праздничный обед. Я и зерна ему захватил». Из небольшой деревянной клетки на меня смотрел… гусь.
После отъезда господина Ольсена я села за стол, переводя взгляд с одного подарка на другой. Книга обещала мне не один интересный вечер, к тому же в ней я надеялась найти подсказки, которые хоть немного помогут мне разобраться, кем были мои «соседи». А вот мой «праздничный обед» выглядел недружелюбно: шипел, протестуя, как видимо, и против переселения из родного дома, и против долгого пути, и против своей участи. О том, чтобы отрубить ему голову, и речи быть не могло. Придется выделить новому жильцу угол. Что же, я, кажется, хотела домашнего питомца?
из книги "Дневники. Древние тайны фьорда"