23 ноября
Приезжал господин Ольсен. Последние дни с их скукой заставили меня сбиться со счета.
Я рассказала о болевших глазах, посетовала на однообразие и мельком выразила желание ознакомиться с местными преданиями: фигуры людей и корабль на вышивках привлекли мое внимание. К тому же досадно будет вернуться домой и не иметь возможности развлечь семью диковинными рассказами о дальних краях. Господин Ольсен покивал, пообещал, что подумает над моей просьбой, и вскоре отбыл.
После его отъезда я испытала невольную досаду: мне предстояли еще две недели одиночества. Возможно, мне стоило взять с собой на маяк котенка или щенка, которые не дали бы мне скучать, отвлекли от ночных шорохов и завывания ветра.
Хотя… вряд ли бы малышу понравилось мое меню: вяленая или соленая рыба, каша, картофель. А потом мне придется уехать отсюда. Оставить питомца здесь было бы больно, везти с собой — неимоверно трудно. Видимо, придется смириться с одиночеством.
26 ноября
Проснулась в слезах. Мне снилось, что я в саду, на качелях. Яркие солнечные лучи пронизывают густую листву, разбрызгивают светлые пятнышки на траву и мое платье. Гарольд стоит за моей спиной, раскачивает меня, его руки заставляют качели взлетать все выше. Все было как в тот день, когда он сделал мне предложение.
До окончания курса оставался всего месяц, Гарольду предстояли экзамены, и он отчаянно переживал, ведь от результата зависело, получит ли он место, и насколько хорошим оно окажется. Той весной мы могли встречаться только на выходных. Он выглядел усталым и бледным, был немного рассеянным.
Все произошло в субботу. Я была в пригороде, в гостях у Луизы — подруги, с которой мы вместе учились в пансионе. Мой будущий муж приходился ей не то двоюродным, не то троюродным братом; этому обстоятельству мы и были обязаны своим знакомством. Гарольд был в приподнятом настроении, взволнованно рассказывал, что появилась вакансия помощника главного инженера, и если он с отличием окончит курс, то должность почти наверняка достанется ему. Он что-то говорил о новом способе освещения, будущих перспективах, необычной конструкции сооружения, и так увлекся, что с его губ слетела фраза «мы отправимся туда после нашей свадьбы». Сообразив, что он сказал (предложения он мне еще не делал, а прозвучало все так, будто я уже дала согласие), Гарольд осекся, неловко задержал качели, и они сбились, так что мне пришлось спрыгнуть. Я обернулась — и рассмеялась, сдержаться было выше моих сил. Так, наверное, выглядел бы закат солнца, случись ему принять человеческий облик; причем краской залилось не только лицо Гарольда, но и щеки, шея. Смех совершил маленькое чудо: мой собеседник стал пунцовым, а ведь я была уверена, что сильнее покраснеть невозможно.
На мгновение мне показалось, что юноша сейчас убежит, но ему удалось справиться со смущением — и мое согласие было получено.
Я ни слова не сказала родным. Многие осудят меня, но моя семья не одобрила бы этот брак, нам с Гарольдом запретили бы встречаться, а вскоре родители сами нашли бы мне жениха — вероятно, гораздо старше меня, зато представляющего собой «выгодную партию».
После того, как мой будущий муж окончил курс и получил обещанную должность (Гарольд сам настоял на том, чтобы подождать со свадьбой до того момента, когда он будет уверен, что сможет обеспечить семью), я снова отправилась на несколько дней к подруге. Ни подозрений, ни возражений у моих родных это не вызвало, ведь мне не раз случалось проводить у Луизы выходные, а то и задерживаться там на неделю. Таким же безобидным выглядело и мое желание посетить местную церквушку, вошла в которую Кэтрин Эббот, а покинула уже миссис Стоунер.
Дома меня встретили новостью о том, что погостить к нам приезжает один из партнеров моего отца, весьма уважаемый и состоятельный джентльмен, который, возможно, сделает мне весьма лестное предложение. Скандал был ужасный. Я в полной мере оценила предусмотрительность и рассудительность моего мужа, который заранее снял для нас небольшую квартиру, а теперь ждал меня в экипаже у ворот нашего особняка.
Мне пришлось учиться самой вести хозяйство, и я впервые порадовалась, что родители выбрали для моего обучения школу, больше внимания уделявшую познаниям в рукоделье, чем музыке или языкам.
А через два месяца мы с Гарольдом вместе сели на поезд, начиная наш путь в далекую страну, где моему мужу суждено было остаться навсегда.
из книги "Дневники. Древние тайны фьорда"