Когда она вышла из дома, полки в подвале были наполовину заполнены. Они держали ее тайник, ее припасенную пищу. Она изо всех сил пыталась создать резерв, как только знакомые продукты питания начали исчезать с полок рынка, а цены начали дико расти. Кладовка была пуста.
Звук голоса Авеля разнесся по пустой кладовой. Она слышала его голос, умоляющий всех, кто поступил в институт общих жизненных навыков, отказаться от привычного образа жизни, который требовала массовая культура, и построить на его месте образ жизни, основанный на постоянстве, устойчивости и безопасности. Он уговаривал своих слушателей накормить его не только на завтра, но и на полтора года вперед. Шейкеры так и сделали. Фундаменталистские мормоны поступали так же, как и амиши, которых он проповедовал. Почему не средний американец?
Винни села на банку с краской, опустив руки на пол. Она чувствовала себя бесплотной, эфемерной, оторванной от своих эмоций.
Десять минут она просидела в подвальном мраке, заключенная в панцирь скорби. Винни оглядела подвал. Это была такая неприветливая гробница, никогда не обитаемая, всегда избегаемая живыми, если только не было стирки. Стены способствовали несчастью. В его пределах не было никакого тепла. Внезапно ей захотелось теплого прикосновения.
Винни представила лицо Абеля на серых цементных стенах фундамента. Он был всего лишь умственным озорством, но она хотела его во плоти. Его тело было бы знойным на ощупь, его объятия-теплым утешением. Там была искра. Его окружала аура, лучи надежды и нити новых идей. Он был возбуждающим. Он казался добрым. Когда-то, еще до Йеллоустона, он был объектом ее расспросов, но не более того.
В подвале Винни захотелось поцеловать мужчину, прижать к себе его теплое тело, заманить его в интимную близость.
Винни поднялась со своего места для краски и поднялась по лестнице подвала в разрушенную кухню. Она нашла его совершенно чужим. Интересно, когда же отчаявшиеся граждане снова ворвутся сюда? Кто из соседей даже сейчас строит заговоры против своих соседей? Сегодня она была жертвой, как и многие другие вокруг нее. А как насчет завтра? Ни один дом не был безопасным убежищем. Под угрозой оказались целые кварталы. Целая община людей с пустыми желудками и малыми перспективами их наполнения была рецептом анархии.
Но это было еще не самое худшее. Там не было никакой еды в доме. “Что, черт возьми, я собираюсь сегодня есть?- она волновалась, обращаясь к стенам.
После двух дней холодного проливного дождя на Западе двухмоторный самолет Beechcraft King Air 200 взлетел из Международного аэропорта Калгари в Калгари, Альберта, Канада. Через несколько минут к нему присоединился транспорт 737 ВВС США, назначенный для сопровождения небольшого самолета, и Королевский канадский воздушный флот harrier. Под белоснежным утренним небом три самолета накренились к зубчатым канадским скалистым горам, обрамлявшим город, а затем пронеслись на юго-запад к западу от центра города, направляясь в Вайоминг. Летняя снежная полоса в горах была далеко внизу по склонам. Они сияли, как вершины, покрытые ноябрьской снежной мантией.
Фредерик Уомак, директор обсерватории вулкана Каскейдс, зафрахтовал Бичкрафт из Калгари в надежде, что в первый раз несколько членов научного сообщества смогут непосредственно наблюдать разрушенную геологию в Йеллоустоне. Вомак пригласил нескольких коллег присоединиться к нему и, всегда помня о потенциальной рекламе, пригласил друга, корреспондента CNN Pacific Northwest Брайана Остера. Остер привел с собой техника-оператора для записи поездки и мониторинга спутникового оборудования восходящей линии связи, чтобы команда новостей могла передавать живые кадры на геосинхронные спутники связи для прямого вещания.
На военных самолетах ВВС перевозили сенаторов и конгрессменов из Монтаны, Вайоминга, Колорадо, Айдахо, Северной Дакоты, Южной Дакоты и Юты, а также канадских премьеров из Альберты, Британской Колумбии, Саскачевана и Манитобы. Американский контингент был на законодательном заседании в Капитолии в Вашингтоне, когда Йеллоустон распался. Ни один из них не смог приблизиться к высокогорью Вайоминга, поэтому они цеплялись за возможность сесть на первый рейс, который позволит гражданским лицам в зону бедствия исследовать земли, пострадавшие от катастрофы.