На высоте почти 7500 футов Лиз подтолкнула лесника к вершине холма. Движение было хорошим, но медленным. Машина скользнула по равнине на вершине хребта и приблизилась к древнему краю кальдеры и спуску. Она остановила машину, открыла дверцу и вышла на снег. Ее подбородок опустился, когда она увидела все это. На краю ночи белый ледяной и снежный покров огромного озера терялся под широким туманным одеялом, которое тихо светилось лунным отражением. На восточном берегу озера к ней приближался Белый Ад.
- Честное слово!- сказал ученый, выдувая слова в морозный эфир.
Лиз стояла как вкопанная, сейсмическая активность поднималась вверх по ее ногам, вызывая легкое головокружение. Машина раскачивалась и скрипела на рессорах. Геолог уткнулась носом в дрейфующие ледяные кристаллы и принюхалась к длинным глоткам воздуха. Сера! Только намек на общую стихию на цыпочках пробирался сквозь ночную атмосферу.
Женщина села за руль, перевалила через возвышенность и стала спускаться по длинному склону к долине. Она поставила машину на самую низкую передачу, чтобы ее черепаха скорости была медленной, но постоянной, и направилась прямо по широкому, ухоженному коридору снегохода.
Сейсмические колебания передавались в шасси каждую минуту или две, заставляя автомобиль скользить по поверхности. Беспокойство проникло в спокойное поведение Лиз. Ее руки вцепились в руль, как клещи в тиски. Ее нога на акселераторе задрожала.
Сильная дрожь отбросила машину в сторону. Он подпрыгивал, подпрыгивал на своих шинах и дрожал в переулке, трясясь всеохватывающе. Каждый косяк в машине вскрикнул. Машина заскользила, вращаясь на невидимой оси, пока не оказалась боком на трассе.
С последним толчком земля замерла. В лесу воцарилась тишина. Лиз ослабила мертвую хватку на руле. Она почувствовала клаустрофобию и бросилась в снег, кружась вокруг, глядя на темную окружающую среду, пытаясь получить некоторую уверенность от прямых, сильных стволов деревьев и от тихих снегов.
Бах! Дверца машины ударила ее и сбила с ног. Еще одна сильная дрожь впилась зубами в бока леса. Лиз пнула свои ботинки в снег на дороге, чтобы вырваться из машины. Машина подпрыгнула и заскользила над ней.
Пронзительный крик пронзил черноту, за которым тут же последовало свечение доменной печи. Лежа на спине, Лиз смотрела на юг вдоль дороги, где деревья были разделены по обе стороны от снегоходного коридора. Ее глаза расширились, вспыхнув так широко, как только позволяла природа. За черными шпилями елей и сосен далекий горизонт вспыхнул Ядрово-красным. Алые лучи света пронеслись по лесу.
Перекатившись на колени, Лиз сумела подняться на ноги. Через ограниченное поле зрения на дороге она наблюдала, как низкий лес в четырех милях от нее вспыхнул красным на мгновение, затем потемнел, а затем вспыхнул снова яркими, горячими пигментированными вспышками. Вдоль линии расселины, идущей на север к ней, вспыхивали огненные вспышки, чтобы запустить пламя на десятки футов в ночной воздух. Струи огня танцевали среди фумарольных занавесок, создавая узкую драпировочную стену, извилистый, постоянно удлиняющийся лист жидкого алого цвета.
Ученый изучал пульсирующее зрение с помощью профессионального лака. Она была свидетелем новых жерл и извержений лавовых фонтанов на Большом острове Гавайи и в других местах. Фонтаны были впечатляющими, особенно ночью, но они были довольно спокойными вулканическими событиями. Такие извержения выбрасывали небольшое количество газообразного материала и кружевные потоки лавы. Йеллоустон, охваченный сильными сейсмическими родовыми муками, казалось, рождал нового младенца лавового фонтана, первое вулканическое извержение любого рода на плато за 70 000 лет.
Ребенок из ада быстро рос перед глазами Лиз. Линия огня в долине уходила в озеро и была скрыта котлом пара. Мрачные облака пара в озере и линия паровых столбов кружились розовыми, желтыми и красными от отраженного света, как будто северное сияние было привязано веревкой, стянуто с небес и прикреплено к Земле.