Я встретил его в очереди в поликлинике. Звали его Володя. У Володи на правой ноге гипс. Вид у Володи, словно он уже второй день не пьёт.
— Ты хоть раз имел в наследство дом на кладбище? А в один день ломал палец на ноге и мертвяка встречал, а? Да ладно, не тушуй... не обращай внимания на бабок, они половины не слышат.
В общем, было так.
Три дня назад звонит мне нотариус, так его, сообщает, что дядька двоюродный помер, а мне дом оставил. Так и так, надо подъехать документы подписать. Я спросил: а платить надо за что-нибудь? Говорит: нет.
Я дядьку по детству помнил, он в 90-е бандюком был, сидел, потом вышел, жил один, вроде. Позвал кореша, Тёплого, он мужик грамотный, знающий. был два раза женат.
Поехали мы в вечер уже. Это было недалеко. Оказывается, мы с дядькой всю жизнь жили в пятнадцати минутах езды на маршрутке. И вот, приехали мы, прошли, там. метром триста. Райончик так себе, коттеджный посёлок, а раньше, в восьмидесятых, там село оставалось. Ничего так себе бароны циганские когда-то понастроили и "новые русские". Теперь ясно, откуда дядька так отстроился.
— Во, пришли, — говорю, поглядев в бумажку с адресом.
— Ни чё так домик! — присвистнул Тёплый. — А кто был твой дядька? Ты о нём не рассказывал.
— Дом как дом, — почему-то разозлился я.
— Ты чего?
— Всего два этажа, по-быстрому осмотрим и харэ на сегодня, — говорю и решительно открываю калитку в железном заборе.
За домом виднелся огород. Я сразу проголодался.
— Ты куда? — крикнул мне в спину Тёплый, когда я двинул по дорожке вокруг дома.
Огород вполне в порядке, куча грядок, теплица, несколько деревьев: яблони и вишни. Урожай хороший.
— Я твой дядька был садовод, — догнав меня, прокомментировал Тёплый. — Он точно один жил, хозяйки нема?
— Да я откуда знаю? — всё ещё злясь непонятно на что, говорю я. — Нотариус сказал, я единственный наследник.
В глубине сада виднелся странный забор, отделяющий участок дяди от соседнего. Я всякие видал заборы: и из старых батарей, и из покрышек автомобильных, но этот — самый странный. Низкий, весь витиеватый, похож больше...
— Слу-ушай... А это часом не ограды кладбищенские? — тихо сказал Тёплый.
Точно, забор был сварен из разобранных старинных кладбищенских оград.
— Тут, наверно, кладбище когда-то было.
— На кладбищах же нельзя строить, — сказал друган.
— Ну, оно было дальше. Сельское кладбище. Вот с него оградки и потаскали.
— С ума совсем посходили люди!
— Ну, то были девяностые...
Мы пошли в дом. Осадок. если честно, в душе остался неприятный. Словно не дом — а склеп за оградкой...
— Уже темнеет, давай живее.
Ключ мне передал нотариус, я отпер дверь, и мы зашли. Сразу же бросалось в глаза, что в доме ремонт. Полы были подняты, кругом доски, кучи земли, мебель вся перевёрнута и в куче в углу. В самом центре комнаты зияет яма.
— Ничего себе, — сказал Тёплый и присвистнул. — Он что тут, клад искал или нефть?
По шаткой скрипучей лестнице мы поднялись на второй этаж-мансарду. С первого взгляда стало ясно, что здесь много лет никто не бывал: пыль, паутина, окна грязные, с налипшими листьями и птичьим помётом. Пахло мышами, плесенью и гнилым деревом.
Стоя на лестнице, я что-то заметил в яме.
Заглянув вниз метра на два, мы увидели большой старый стол, какие только в музеях стоят.
— Свету бы нам... — озираясь, сказал друган. — О, глянь ка, переноска!
Тёплый взял с края ямы потёртую оранжевую переноску, щёлкнул кнопкой. Яркий свет залил дно ямы и стол. Столешница вся оказалась пошарпана, поцарапана и покрыта пылью и грязью. А в центре её лежала большая пыльная книга.
Клянусь, у меня мурашки побежали! Неужели дядька чокнулся под конец и читал в яме книги? Я прямо видел, как он сидит с ногами на столе при свете переноски и листает на коленях книгу.
— А он... нормальный был, твой дядька? — будто прочитав мои мысли, поинтересовался друган.
— Да может, там что-то про ямы или... клады?
— Подержи-ка меня, — ложась на край ямы скала Тёплый.
Я сел ему на ноги.
— Раздавишь!.. Сейчас я её... Достал!
Он сел, раскрыл фолиант:
— Светони-ка.
Я поднёс свет ближе, и мы увидели слова и странные графики и рисунки.
— Что это за фигня? — спросил я. — Ни слова не разберёшь, как будто не по-русски написано! И картинки...
— В девяностые много такого издавалось — всякие хиромантии-каббалы, — сказал задумчиво Тёплый. — Раньше на развалах этого барахла навалом лежало. Все как с ума посходили. увлекались всякой чухнёй, оккультизмом, чёрной магией, книгой мёртвых...
У меня волосы встали дыбом.
— А чего дядька с этой книгой делал в яме, а? — спросил я.
Продолжение ►►
Подписывайтесь на канал
Ставьте лайки!
Хорошего чтения