Недавно в экспозиции светлогорской картинной галереи «Традиция» им. Г. Прянишникова появились несколько картин, ярко отличающихся от привычных нам урбанистических пейзажей, натюрмортов и даже исачёвских портретов. Работы в стиле «шаржевого примитива» уже отметили столичные зрители, благожелательно о его творчестве отзываются и местные живописцы. О традициях и авангарде, главном и второстепенном для художника, «заказных» портретах и шаржах с философским подтекстом мы побеседовали с автором картин – 34-летним светлогорским художником Максимом Трояновским.
«Серьёзно заниматься живописью я начал в 7 классе, — рассказывает Максим. – До этого жили в Сосновом Бору, я рисовал как все, на бумажках. Когда переехали в Светлогорск, мне повезло учиться в СШ №7 – тогда она ещё не была гимназией. И там я стал посещать кружок ИЗО. После 9 класса, минуя «художку» (в художественной школе я не учился), поступил в Бобруйское художественное училище. Моя профессия интересно называется: «Роспись по дереву и инкрустация соломкой». Из 30 человек группы было только два парня. Готовили там работников для таких предприятий, как фабрика художественной инкрустации – была и в нашем городе такая, я даже успел в ней один день поработать в должности главного художника».
Мы беседуем с Максимом в картинной галерее «Традиция», где он работает художником, а когда нужно – то и экскурсоводом. Несколько минут назад как раз завершилась очередная его экскурсия, и стайка ребятишек из деревни Печищи высыпала на улицу фотографироваться на память у скульптур.
«В галерею я впервые пришёл работать в 2004 году – меня сюда из сосновоборского СП (на тот момент предприятие по производству мебели – прим.авт.) переманил бывший директор галереи Изяслав Григорьевич Котляров, — рассказывает Максим – Потом несколько лет работал в других местах, деньги зарабатывал. По состоянию здоровья пришлось вернуться, и вот уже чуть больше года снова здесь работаю. Суммарно я в галерее уже 10 лет».
В СП «Сосновый Бор» Максим освоил профессию «отделка изделий из дерева», работал там по ней какое-то время. Потом была работа в Подмосковье: лакировал, красил деревянные элементы отделки. Изучил премудрости монтажа, устанавливал двери, лестницы. В общем, пытался заработать, в том числе и живописью.
«Я рисовал портреты на заказ. Написал одному-другому, им понравилось, рекомендовали меня друзьям-знакомым – так и пошло, никаких особенных усилий по рекламированию себя я не предпринимал, — вспоминает Максим. – Рисовал масляными красками на холсте, начальная цена у меня была 1 доллар за «квадрат». То есть картина 30х40 см стоила как минимум 70 долларов – это такой портрет без изысков. В зависимости от сложности, цена могла серьёзно возрасти. Честно говоря, заказные портреты писались трудно, рождались буквально в «муках творчества». Хотя это творчеством назвать сложно. Это, скорее, попытка «сгладить углы», прилизать, выписать, «отфотошопить» лицо, чтобы не было морщин, правильно нанести каждый мазочек, чтобы заказчику понравилось».
Заказы были самые разные, порой довольно экзотические. Один из клиентов захотел, например, получить портрет в стиле фильма «Аватар»: «Вот этот, сине-зелёный, с ушами. Это было в год, когда этот фильм был на пике популярности. А я его и не смотрел: ни тогда, ни до сих пор. Может, пора уже, чтобы оценить, получилось ли так, как в кино… В общем, прислали мне фото того человека, фото аватара, я их в своём мысленном фотошопе совместил… Сейчас бы я за такую ерунду не взялся…»
По признанию Максима, довольно скоро ему стало неинтересно «соперничать с фотоаппаратом»: «Вдруг подумалось: «На что я трачу время?» Столько времени уходит на то, чтобы понравиться. Ведь когда пытаешься быть не вполне собой, когда пытаешься понравиться, ты от этого удовольствия не получаешь… Зачем рисовать эти портреты, пытаясь добиться точного сходства, если любой фотограф с современным фотоаппаратом с хорошей оптикой за секунды сделает снимок, который можно потом хоть на всю стену распечатать. И даже психологические моменты можно передать при помощи технических средств. Так стоит ли художнику соперничать с фотоаппаратом? Так я начал потихоньку искать что-то своё, уходить от портретов».
Одним из своих слабых мест молодой художник считает недостаток образования – всё-таки художественное училище Бобруйска не ставит себе задачу воспитывать живописцев. Хотя своих преподавателей Максим до сих пор поминает добрым словом: «В частности, преподавателя по рисунку, бобруйского художника Владимира Аркадьевича Самочернова я до сих пор хорошо помню, считаю своим учителем в творчестве. Он сам закончил Белорусскую академию, учился у интересных художников А. Мазалёва, П. Любомудрова. Он хороший преподаватель, хороший график, многому меня научил, но в училище ничего особенно полезного для художников не преподавали, да и времени на это отводилось мало. Хотелось бы побольше образования, узнать, например, нюансы цветотоновых отношений. Ходил для дополнительные занятия, самостоятельно пытался учиться по книжкам, а кое-что – и «методом научного тыка». Продолжить образование мне было сложно, потому что финансовый вопрос в семье всегда остро стоял. Я закончил учёбу, брат пошёл учиться, а учить двоих сразу было бы сложновато. Поэтому я решил, что уже какое-никакое образование получил, а совершенствоваться можно и самостоятельно. Но нехватку базовых знаний, навыков чувствую. Может быть, ещё и поэтому я ушёл в такое направление: понимаю, что делать какие-то серьёзные, реалистичные работы с нехваткой элементарных знаний и практики – это смешно. Получится пародия какая-то, подражательство. А если здесь что-то не получается, то это обоснованно. Тут можно и руки-ноги сделать непропорциональными, но в целом стараюсь делать гармонично. Гармония нужна в любой работе».
Работа в галерее помогла Максиму в поисках себя в творчестве: на выставках он увидел не только классическое искусство, но и различные авангардные направления: «Смотришь – а этим занимаются, в том числе, и достаточно известные художники. С одной стороны это помогло, показав разные грани искусства, с другой – осложнило задачу: потому что смотришь на это и подсознательно пытаешься подражать, становишься заложником этого всего. Поэтому уход из галереи был для меня тоже своего рода поиском себя в искусстве. Конечно, я и в тот период интересовался новостями из мира изобразительного искусства, но больше работал для себя».
Результатом творческих поисков молодого художника стали несколько, как он их называет, «картинок», написанных в стиле «шаржевый примитив».
«Это моё такое определение, — уточняет Трояновский. – Примитивная картина упрощена, там даже не важны характерные для человека черты лица, в ней важен общий настрой. А мне, наоборот, интересен не общий настрой картины, а то, что характерно для каждого человека: черты лица, эмоции и всё такое. Это свойственно как раз шаржу. Мне сейчас интересно не столько написать визуально похоже, сколько создать некий портрет-образ. Пусть он будет не совсем похож, но мне кажется это важным. Я подхожу к созданию своих картинок так (да, я их картинами не называю, это картинки): она должна быть приятной с виду. Она может нравиться или не нравиться, но она должна быть приятной, и по крайней мере понятной. Обязателен философский подтекст. Считаю, что без него картина не имеет права на существование. Я не понимаю смысла в пейзажах, которые просто пишут «как есть». Сейчас я работаю в галерее, у меня есть некий, пусть небольшой, заработок, и мне не нужно создавать красивые картины, чтобы понравиться зрителю, чтобы их купили и с этого жить. У меня есть возможность передавать свою личность. Мне эти картинки доставляют больше удовольствия, я от них кайфую…
По словам Максима, коллеги по цеху в целом благожелательно приняли его творческие изыски, хотя путь к массовому зрителю для Трояновского ещё только начинается.
«Свои картинки я подарил галере пару лет назад, а выставили их вообще недавно, — уточняет Максим. – Хотя в сборных выставках светлогорских художников я участвую давно. Покойный Юшпрах нормально отзывался: ему нравилось, потому что что-то новое появилось, необычное, непохожее на других. Ковалютоже нравится…
Что касается возможных покупателей моих картинок… Когда я начинал, интернет, наверное, был, но не у меня, поэтому мне сложно было искать какие-то варианты. А именно здесь, в Светлогорске, даже сейчас подобного рода творчество особо никому не нравится. Надо, чтобы непременно была нарисована красивая берёзка, которую можно обнять и заплакать. А портрет должен быть обязательно парадным. Работы того же Коваля, например, нравятся, но до тех пор, пока не встаёт вопрос их купить. Посмотреть – посмотрят, а купить не каждый решится. У него нашёлся коллекционер в Минске, который начал заниматься собирательством его творчества, популяризацией. Но опять же это не у нас в Светлогорске».
По словам Максима, история мировой культуры не знает примеров, когда рождение нового направления в изобразительном творчестве проходило бы под аплодисменты современников. Так что к возможному неприятию своих «картинок» он готов.
«Исходя из того, что я видел, слышал, подхожу к живописи как к науке, но к науке развивающейся, не стоящей на месте. Мне нравится, что живопись разная, что есть авангард, модерн. Другое дело, что не всё я могу понять, воспринять. Одно дело импрессионизм, а другое – когда на аукцион за баснословные деньги выставляется произведение «три чёрных линии». Это уже издевательство какое-то, я считаю. Примитивисты, лубочники и то больше труда вкладывают в свои работы! Ведь никакого труда нет в том, чтобы набросать три линии и выдать это за некое философское произведение. И зритель стоит перед таким «произведением» и гадает: шедевр это или меня пытаются надуть».
Пока же молодой художник нарабатывает материал для полноценной экспозиции. При этом он довольно скептически отнёсся к идее устроить свою персональную выставку.
«Глядя на то, что сейчас на персональных выставках экспонируется, пока даже не хочу. Для меня персональная выставка одного человека – это очень скучно. Ряд похожих картинок. Когда коллективные выставки – совсем другое дело: посмотрел пейзажи, натюрморты, перешёл к портретам. У меня были портреты, но это были работы на заказ, я для себя не писал. Не скажу, чтобы мне было стыдно за те свои работы, но и не считаю их каким-то достижением. Планирую, когда младший ребёнок немного подрастёт, и у меня появится возможность рисовать дома, более плотно заняться творчеством, его популяризацией. Может быть, потом когда-нибудь я и соберу это всё в кучу, чтобы показать, чем занимался раньше, чем теперь, но не сейчас».
Максим убеждён, что выбрал правильный путь, что со временем «шаржевый примитив» принесёт ему имя и неплохой доход.
«Я счастлив, что живу в 21 веке, когда есть интернет, когда стало быстро и легко общаться, когда мир стал таким коммуникабельным. Я считаю, что сейчас проще реализоваться любому художнику, даже не находясь в системе творческих союзов, как это было раньше. Сейчас заработать стало проще, появилось множество интернет-порталов, где можно зарегистрироваться, создать свою маленькую галерею, выставлять там свои произведения. Например, на российский «Артлиб» ходит куча народу. Я давно уж потерял свой ключ активации, но моя страничка с картинками там есть.
С другой стороны, я прекрасно понимаю, что искусство – это не тот вид деятельности, где получаешь всё и сразу. Идёшь постепенно, и признание, деньги можешь получить только спустя 20-30 лет занятий. На этом можно заработать, как и на любом другом продукте. Надо только найти свою нишу и не думать, что это получится сразу. Быстро можно заработать на портретах на заказ, но этот путь подходит человеку, у которого есть живописные навыки, но нет живописных амбиций. Ведь такие работы не оставят человека в истории искусства, они растворятся в миллионах других, как ненужный шлак. Художник должен иметь своё лицо, индивидуальность. У меня всё-таки есть амбиции, я не хочу просто заработать для себя, я хочу «влипнуть в историю».
Андрей Липский