Нестор Прикольный 1

Две массивные сани спустились на большой простой деревянный блок в идеальном единстве, одно за другим, однообразно выделяя ритм. Его частота вращения редко менялась. Сани в каждой руке, ужасное, едва человеческое существо продолжало стучать в оцепеневшем ритме, пока грязные рабы сидели в рядах перед ним бесконечно трудились.

Стук! Стук! Стук!

Созданный для войны, маневренности и скорости, корабль был необычайно большим. Крещеная Defiant, она несла четыре полных мачты и сто весел. Узкие места для веселья лежали на палубе и пахли потом, мочой и медленной смертью.

Пятьдесят таких рядов тянулись вниз по темной внутренней части корпуса, один широкий, широкий проход, разделяющий их на две равные половины. Шесть рабов мужского пола трудились в каждом из разделенных рядов, делая шестьсот из них только на этой колоде. У них было мало перерывов. Они были вынуждены грести, когда ветер был прямо позади них, или корабль был в унынии, или просто, казалось, когда нетерпение одолело их новых руководителей. И даже когда им было позволено несколько минут отдыха, они оставались прикованными цепями, не в силах растянуть мышцы, чтобы успокоить утомленные спины.

Рабы носили только грязные набедренные повязки. Их мозолистые, истекающие кровью руки были прикованы друг к другу, а их ноги были в кандалы, совместно прикованные к палубе. Сбежать было невозможно. Даже если один или несколько из них каким-то образом освободятся от своих оков, некуда будет идти, кроме как за борт, чтобы утонуть в ледяных водах Моря Шепота.

Они были в море пятнадцать дней. Легенда гласит, что ни один корабль не плавал дальше, чем те корабли, которые пытались, так и не вернулись домой.

Один из рабов посмотрел на число, вырезанное на его ручке для весла. Номер двадцать девять. Теперь это было его имя - номер, присвоенный его похитителями. Он был уверен, что это должно было быть бесчеловечным, но он ухватился за него как за символ, напоминание о том, что его жизнь не принадлежит ему, что раб, управляющий этим веслом, не был его истинным я. Двадцать девять. Он будет использовать это как свое имя, пока он остается в плену. Но когда-нибудь, так или иначе, он будет освобожден, и тогда он снова с гордостью примет свою фамилию.

Он выглянул в маленькую щель для весла возле своей станции. Больше таких кораблей было там. Время от времени он мог видеть их, их паруса были полны, а весла рассекали беспокойные волны с пенистыми волнами - необъяснимую армаду стыда.

Двадцать девять изо всех сил зажгли мускулы, безжалостно потянув проклятое весло. Его руки резко сжались. Когда-то они были опытными ремесленниками. Но он знал, что они больше не будут способны на такую ​​специализированную работу. Он едва мог разогнуть пальцы, в тех редких случаях, когда их удаляли из ручки.

Взволнованный ненавистью, Двадцать девять взглянули на своих мастеров, монстров, которые схватили его, приковали его цепями и заставили работать на их корабле.

Они были ужасны. Когда-то они могли быть людьми, но не более. Они были высокими и мускулистыми, а их кожа была чисто белой, алебастровой, почти полупрозрачной. Даже когда был дефицит света, их бледная, безупречная плоть, казалось, сияла, как будто на их телах не было крови вообще. Двадцать девять часто задавались вопросом, будут ли они кровоточить, если их порезать.

Четыре пальца и большой палец их рук заканчивались длинными заостренными когтями, а не ногтями. Их мощные сундуки были обнажены, каждый из них был одет в странную черную кожаную юбку длиной до пола и разделен спереди для ходьбы. Пальцы их черных кожаных сапог торчали из-под подола. Шипованный черный кожаный ошейник обвивал каждую шею.

Каждое существо несло короткий меч в ножнах, низко подвешенных за его спиной, в гениальном расположении, которое позволяло руке естественным образом протягиваться вниз вдоль внешней ноги, чтобы вытащить клинок. Двадцать девять уже видели, как несколько из них сделали это, и их скорость была ошеломляющей. Каким-то образом им никогда не удавалось поймать мечи в ярко-красных накидках, которые были прикреплены к их шипованным кожаным ошейникам.

Их лица были гротескными. Головы были длинные, угловатые, негабаритные.