Вот уже более двух месяцев ГМИИ имени А.С. Пушкина знакомит с выставкой «Щукин. Биография коллекции». Мы решили выйти за рамки освещаемых в СМИ сюжетов и заглянуть за кулисы этого грандиозного события.
Лектор нашего образовательного проекта Таня Быковская (ТБ) побеседовала с Наташей Торопицыной (НТ), создавшей каллиграфию для одной из самых громких выставок последнего десятилетия. Гоген, самолёт, иерархия пропусков и буква Щ ждут вас в беседе, которая вдохновит на поиски прекрасного в, казалось бы, самых будничных декорациях.
ТБ. «Щукин. Биография коллекции» — одно из самых громких культурных событий не только этого года, но и последнего десятилетия. Какие чувства вы испытали, когда поняли, что станете частью этого яркого проекта?
НТ. Когда Кирилл Асс и Надя Корбут (архитекторы прим. ред.) предложили мне поработать с ними над этим проектом, я и не подозревала, что он будет настолько масштабным, громким и ярким, но сама идея сделать каллиграфию для выставки в Пушкинском вдохновляла, и я сразу согласилась, тем более, что мы уже работали с Кириллом и Надей, они - гении, и я была уверена, что будет интересно. Так и оказалось.
Эта выставка — один из тех ярких примеров, где интереснейшее «общее» очень гармонично переплетается с не менее интересными деталями. Какие из них запомнились вам больше всего?
Да, выставка невероятно разнообразная и потрясающая. Как получилось собрать всю эту гигантскую массу материала в захватывающую историю? Было увлекательно наблюдать подготовку выставки изнутри, тем более в таком загадочном месте, как Пушкинский музей, работать в окружении расставленных вдоль стен шедевров с заклеенными скотчем стеклами, видеть каждый вечер обход охраны и хранителей, которые перед закрытием как заключенных пересчитывают экспонаты (за все время моего пребывания ни одна картина не сбежала).
Еще поразила трансформация масштабов: слова и буквы, которые использовали в дизайне, из маленьких выросли до многометровых, большие планшеты с текстами стали небольшим дополнением огромных залов. А еще я узнала про иерархию выдаваемых пропусков: желтые - для архитекторов и дизайнеров (я каждый день получала и сдавала такой под расписку), синие и зеленые - для приглашенных строителей, красные - для курьеров из других музеев.
В последние два дня перед открытием произошло нашествие съемочных групп и, так как я еще подписывала номера работ, мы с Кириллом (он диктовал мне нужные цифры) по-шпионски перемещались из зала в зал с лестницей, палитрой и стаканчиками краски между камерами, репортерами и интервьюируемыми.
Что оказалось самым сложным в работе?
Первая сложность – размер букв: писать буквы высотой три-пять-восемь миллиметров на листе бумаги на столе совсем не то, что писать буквы в полтора-три-десять сантиметров высотой на вертикальной поверхности. Вроде бы разница небольшая, но уже работают другие мышцы и возникает другой угол обзора.
Разные инструменты и материалы: часть текстов написаны каллиграфическим маркером, часть плоской кистью и гуашью, часть цифр плоским пером ореховыми чернилами, а цифры на стенах - остроконечной кистью краской для стен.
Приходилось много всего тестировать в процессе, например, белые буквы на темном фоне пришлось обводить по два-три раза, иначе цвет получался слишком бледным. Во-вторых, – нужно было разное количество текста уместить так, чтобы визуально планшеты смотрелись равнозаполненными.
Три дня ушло только на разлиновку: где-то высота строки 12 мм, где-то 12,5 мм, на некоторых планшетах 13 мм, плюс-минус несколько миллиметров расстояния между абзацами (абзацев тоже разное количество), отступы сверху и снизу. Такая была внутри паника... Но вообще я работала почти в идеальных условиях, мне все помогали чем только могли: распечатывали эскизы, переставляли планшеты, двигали стремянки, угощали кофе и хвалили.
А вы помните момент, когда в вашей жизни впервые отчётливо проявилась магия букв?
Наверное, это случилось в момент поступления в Полиграфический институт (позже Университет Печати), я до этого никогда не писала каллиграфии и не рисовала букв (в Художественном Училище эти уроки прошли как-то мимо меня, или я мимо них, в общем, мы разминулись), но перед поступлением выяснилось, что будет экзамен по шрифту (сюрприз!).
Я посетила подготовительное занятие, где нам рассказали и показали, что вот есть такие варианты: с засечками, они - антиквы, а есть - без, они - гротески, а есть еще брусковые: с брусочками сверху и снизу. Вооруженная этим сакральным знанием, я пришла на экзамен и изобразила шрифтовую композицию (с засечками или брусочками, уже не помню, какое-то пушкинское словосочетание), за что и получила отлично (это была моя единственная пятерка, и она помогла мне пройти по конкурсу на бесплатное место).
Какая эпоха/художник/школа/направление в истории изобразительного искусства и архитектуры вам особенно импонирует?
Я несколько лет изучала современное искусство, сначала в «Свободных мастерских» при ММСИ, а потом два года в «Открытой школе» при Медиа Арт Лаб, организованной Ольгой Шишко. Очень мощная встряска для мозга. Мне интересно современное искусство, как эксперимент на границе видимой (если говорить про изобразительность) Картины Мира с перенастройкой видения и осознавания. Темой нашего курса как раз и был «визуальный эксперимент».
Можете ли вы кратко описать этапы своей работы в рамках подготовки экспозиции «Щукин. Биография коллекция»?
Попробую. Сначала архитекторы поставили задачу сделать варианты дизайна с каллиграфией для главного входа и лестницы.
Надя Корбут выдала мне книгу Натальи Семеновой про коллекции Щукиных, я за пару дней прочитала, и почти сразу придумалась буква Щ с четырьмя вертикальными палочками (по количеству братьев), вообще, в дизайне главную роль сыграла кириллица, с английским таких фокусов не получилось бы.
Например, название «Биография коллекции» уж очень горизонтальное, а на фасаде вертикальные полотнища ткани, но, к счастью, оказалось, что название отлично бьётся на трехбуквенные части, тут и био и графия и лекции и даже кол оказались к месту.
А фамилию Щукин я, отчаявшись хоть как-то уместить, просто порезала на части. Всем понравилось.
Следующий этап – эскизы текстов цитат. Задача была создать читаемый нейтральный вариант курсива – использовать каллиграфию в ее хрестоматийном значении «красивого письма», чтобы почерк органично смотрелся и с рукописными документами конца 19-начала 20 века, и с модернистской живописью, и с античной скульптурой. А для названий решили использовать более живой экспрессивный вариант.
Последним этапом, когда все эскизы уже были написаны и утверждены, стало само написание. Это заняло нонстоп 22 дня работы в музее (перемещаясь из зала в зал).
Десять планшетов, два больших текста на стене в зале с Танцем и около 450 цифр: половина номерки для витрин, половина на стенах (часть со стремянки).
Одна из смотрительниц, а они были обязаны присутствовать в залах, где есть экспонаты, ужасно волновалась, что я что-нибудь испачкаю или разобью или разолью, и немного успокоилась, только когда я заверила, что у меня три художественных образования: два академических, одно высшее плюс двенадцать лет каллиграфической практики, и с кисточкой я за эти годы научилась неплохо обращаться.
Последнюю цифру я дописала ровно за два часа до официального открытия. Да... кратко не получилось.
Вы напрямую работали с информационным сопровождением экспонатов. Какой факт/цифра/дата вам особенно запомнилась?
Меня, конечно, больше всего поразил масштаб собирательства братьев купцов. Выражение «с русским размахом» к ним подходит абсолютно.
Коллекция Петра - сотни тысяч единиц экспонатов. Такие цифры не очень укладываются в голове.
Еще удивило, какие вещи в то время можно было купить на Нижегородской ярмарке: персидские и индийские миниатюры, японские свитки, загадочные посохи, ткани, рукописи. Ну как они там могли оказаться? Просто какая-то пещера сорока разбойников.
Если ли на выставке работа, которая занимает особенное место в вашем сердце?
Работы Таможенника Руссо, и вообще, зал с Руссо и Дереном - один из моих любимых, когда после мощного насыщенного круга по выставке попадаешь в это волшебное пространство, почти катарсис испытываешь.
Танец Матисса был моим самым ярким детским впечатлением от первого посещения Эрмитажа.
Очень люблю Гогена. А еще, и, наверное здесь проявилась профдеформация, я всегда останавливаюсь полюбоваться на старинные чернильницы и восточные миниатюры с арабской каллиграфией в зале Петра.
Это ваше первое участие в столь крупном выставочном проекте или вы уже имели подобный опыт, когда начали работать в ГМИИ?
С Кирилом и Надей мы уже работали на выставке Питера Вайбеля. Тогда они впервые пригласили меня как каллиграфа писать тексты на стенах.
Там тоже была большая работа: четыре этажа ММСИ в Ермолаевском, по одному-два больших текста на каждом этаже и много рукописных экспликаций.
Писала на стенах для Центра современного искусства «Гараж», и еще был такой некоммерческий проект: мы с друзьями писали цитаты из «Короля Лира» на стенах театра Эрмитаж.
Не сомневаюсь, что ваша повседневность не обходится без букв и шрифтов, зачастую незаметно проникающих в нашу жизнь. Что из работ ваших коллег запомнилось больше всего?
Я рада, что сейчас каллиграфия начинает проникать в жизнь: ткани с каллиграфией, посуда с каллиграфией, выставки каллиграфии. Было бы замечательно, если бы каллиграфия, как в арабских странах, распространилась повсюду - это красиво, эффектно, всегда уникально, и это важная часть культуры.
У нас этого пока, к сожалению, не очень много, но, надеюсь, что выставка послужит, в том числе и популярности рукописных букв в самых разных пространствах.
Над чем вы работаете сейчас, и что вы хотите осуществить в ближайшем будущем?
Чем мне нравится каллиграфия, так это тем, что она все время удивляет. То ты делаешь обложку и редактируешь книгу, то пишешь титры для сериала, то едешь с мастер-классом в Карпаты или Прибалтику, то отправляешься участвовать по приглашению департамента культуры в выставке арабской каллиграфии в Дубае, делаешь кириллизацию шрифта Стефана Загмайстера, а потом пишешь тексты на стене музея, подписываешь открытки, и на следующий день пьешь шампанское в электродепо, где торжественно запускают поезд с твоими буквами.
Надеюсь, что занятия каллиграфией не перестанут преподносить сюрпризы. Сейчас работаю над несколькими листами для выставки и собираюсь встретиться с друзьями в Турине на каллиграфическом воркшопе. В ближайшем будущем хотелось бы расписать самолет или корабль.
Рекомендуемые для просмотра лекции: