«Самое не сносимое, почти вечное. Как игла для примуса. В гардеробных, это — плечики. Они скромны, почтительны и усердны. Что бы там не висело, на них. Модное, ретро, копеешное, запредельное. Они несут свои ноши, якобы солдатики. На посту. Не чванятся, не никнут униженно. Цепляют реальность за упор, гремят строем, покачивают жизненный оплот. Молодцы, ребятки! Образцы верности и долга! Не придерёшься…
Подруга прислала мне из дальнего далёка пиджак. Шикарный, цены уважаемой, фасона стильного. Париж — не кот наплакал! Синий, с серыми вставками. Прорезные карманы с листочками, край ворота и планки застёжки обработаны кожей. А жёлтые полосы на обшлагах и ромбы на спинке — обомлеть и сдохнуть в экстазе! Я как развернула, час из рук не выпускала. Расстаться не могла! И скорбела, при том. Оплакивая невозможное, такое чуткое и осязаемое счастье. Жакет был на три размера больше, мною носимых!
Сообщать о проколе я не решилась. Разлилась в трёх абзацах восторгами — и всё!..
Как она умудрилась не поинтересоваться, моими габаритными? Ума не приложу. Вроде и виделись не так давно. Лет восемь назад. И о переменах весовых я не каялась. Откуда ж взялся 50? И как вообще, в стране победившей стройности, мог быть пошит пинжачок таких величин?! Мозг сначала погонял варианты, потом скис совсем. Какая, на хрен, мне разница! Если перешить это нереально. И я повесила чудо дизайнерской мысли на вешалку. И засунула в просторах гардеробной — в самую непосещаемую секцию. Под ником — «а вдруг?»
Толстеть, естественно, я не собиралась. Там сражались за жизненный шанс вещи, которые так ни разу и не зашли мне. Но их ещё можно было кому-то подарить. Кто не удержался. На высокой планке, в образцах, примерами, «иконами». Временами, я заглядывала в «рай для толстяков». Мяла солидные полы, перещупывала кружева и шелка, складывала пояса поуже. Обманывая себя, терзая мифическим выбором. С досадой закрывала створку — «сим-сим, исчезни!» И лезла тощими голенями во всё те же джинсы. Много, разных. Не сносимых, как плечики.
Но не мои. Не мои мясистые плечи. Будет облекать аппетитно и вкусно сине-серый французский жакет. С обтянутыми тканью пуговками…
Она обещала заехать на следующий год. Проездом, навестить. И если претенденты-удачники до той поры не отыщутся. Придётся рассказать об обломе. Буду рыдать, расстраиваться. Погружаясь в краткий спонтанный даун. Заливать горе сельтерской. После вискаря. Терзать чуткие струны женской души не напускным отчаянием. Душить не случившимися эмоциональными восторгами. Вязнуть, кукситься…
А кто ещё сможет и должен. Ощутить и разделить. Всю горечь не пережитого вещевого счастья? Как не отправитель!»