.
Какая культура для меня выше греческая или японская? Я бы ответил, конечно, японская. Вся греческая культура, полная богов, построена на яви, на явленности божественного - миру, свидетельствующей об открытой перспективе - мироздания , о ее божественной панорамности , потому , что и сама красота у греков - род открытости божественного – земному, что , совершенно, не скажешь о японской культуре, не смотря на то, что японское лаконичное стихосложение сродни стихосложению греческому, (в конце концов и у Сапфо, и у Алкея можно найти лаконичные формы, родственные формам японской поэзии, если бы ,тем не менее ,так не бросалась в глаза , разница.) В японской культуре построенной не на открытости божественного мирскому, а скорее , на чувстве иллюзорности и бренности любого явления , красота - является не в явности, а лишь в тайности. Поэтому японская поэзия полна тайного , и самого нежного сочувствия самому незаметному , скромному. Ведь сочувствовать - уметь разглядеть красоту, и в то же время наоборот, заметить красоту - это уметь сочувствовать. А с другой стороны, это чувство иллюзорности и бренности (а не явленности) мира, умноженное на тонкое сочувствие, могли родить лишь иереоглифную культуру, как в высшей степени символическую, недосказанную - на грани молчания, или на грани - святого, буддистского безмолвия.
А культура греческая - не столько культура детская , сколько культура детей играющих во взрослых. Греческая культура - культура людей, играющих в богов , и богов, играющих в людей. Отсюда философия греков, их открытость, дискуссионность, доверие миру. Отсюда метаморфозная панорама греческого Космоса, их космология. Греческая культура - культура слова, диалога, Логоса. Совершенно иная - культура японская. Культура японская - культура взрослых, играющих в детей, принимающих лишь внешне их язык, их веру. Люди взрослые не отвечают открыто, они намекают, грустно отшучиваются, отвечают символично, или мудро молчат. Отсюда символизм, лаконичность, иероглифность японской культуры. Любовь к Японии и Греции сочетать, крайне сложно, хотя, грекофил Мартин Хайдеггер любил и Японию, и Грецию, чему много свидетельств. Он мог объединить, (или лучше сказать умел сочетать) любовь к Греции и любовь к Японии, не смотря на всю разность – этих двух культур.
Потому его философия - так богата, и в то же время, так сложна.
Впрочем, в этом небольшом очерке – речь пойдет не об отношении Хайдеггера к Японии и Греции, (что явило бы отдельный , и думаю, сложный разговор), а о поэзии Китая, Греции и Японии, в их чертах, обозначающих разницу этих сложных традиций и великих, и древних культур. Говоря о Греции, с одной стороны ни в коем случае нельзя слишком противопоставлять Грецию и Восток, а с другой стороны, Грецию и христианство. Нужно быть христианином, но, что бы, не заразиться всем дурным в христианстве (и современным и старым), всем ханжеским, и лицемерным в нем, нужно, конечно, противоядие в форме любви к Древней Греции. Такое противоядие было у Ницше, у Гельдерлина, (говоря о противоядии к немецкому, малопоэтичному , насквозь моральному протестантизму).
Греческая культура - самая прекрасная и чистая в мире культура.
Однако, она, просто недостаточна. Греческой культурой можно предохранить себя от всего дурного и ложного, но спасти она конечно человека не сможет, или, если сможет, то не в большей мере, чем мировая культура, в целом (говоря о живописи, музыке, или литературе.) Недостаточна и восточная культура. Однако, эта культура необходима - что бы более чистым образом понять христианство. Спастись можно только в христианстве, только верой в Христа, верой в Бога, по крайней мере говоря о русских и о европейцах. Говоря о других нациях, и культурах , не сомневаюсь в том, что можно спастись, в Иудаизме Исламе, или в Буддизме.
Эти религии несут Истину.
Однако, христианство тем и хорошо, что оно универсально. Трудно быть мусульманином и любить древнюю Грецию, лишь в христианстве это возможно, не впадая, при этом, в эклектизм. В конце концов, и Платон, и живопись древнего Рима повлияли на христианство. Любить Древнюю Грецию и Древний Восток, нужно для того, что бы быть - лучшим христианином .
Говоря о Китае, а начну, может быть, издалека.
Каким образом жестокое искусство восточного воинства, и жалость ко всему маленькому, (к сверчкам, цветам, кукушкам в поэзии), сочетаются на Дальнем Востоке?. С точки зрения даосизма все именно маленькое, мягкое, хрупкое, но гибкое, сильнее всего твердого, большого, и сильного. На этой философии даосизма и работал всегда образ восточного воина, а так же китайских или самурайских боевых искусств, построенных на гибкости, на ощущении отсутствия веса человека, а не его превалирования - в смысле физического превосходства .
Побеждай, уступая противнику, как говорится на Востоке.
Противоречия здесь никакого нет. Символ силы в даосской философии - слабая травинка, пробившая камень или асфальт. На Западе и в России считается наоборот, чем здоровее и больше человек, чем он тверже, тем он и сильнее, хотя, именно это постоянно опровергает жизнь, и многочисленные , на этот счет примеры . А если от темы Дальнего Востока отвлечься и вспомнить христианство, Кроткие унаследуют землю, как сказано в Евангелии...
В чем все таки , тем не менее состоит разница между китайской и японской поэзией?
Не смотря на то, что китайская поэзия очень повлияла на поэзию японскую, Япония и Китай , разные культуры. Если говорить о характере японской и китайской лирики, можно обратить внимание на то, что китайская поэзия более неподвижна, отрешена, в ней скорее зафиксировано состояние автора, через его положение, чем через его отношение к чему -то. Например, герой лежит в лодке, или стоит на песчаном берегу , любуясь цаплей.
Это зафиксированность - тем не менее отрешена.
Китайская лирика именно поэзия состояния, а не чувства, (не смотря на то, что и японскую поэзию трудно раскрыть через авторское чувство, в виду его неоднозначности, и опять же, чисто восточной отрешенности.) Если чувству присущи темпоральность, время, внутренняя динамика, и отношение, то , состоянию присуща, скорее статика и надвременность. В нем почти нет динамики, почти нет отношения к чему -то внешнему.
Это отношение скорее угадывается.
А японская поэзия, я бы сказал, более душевна , более изыскана по форме, более индивидуалистична, (хотя, на самом деле, разнообразие и смена поэтической формы, очень присущие японской поэзии, уже, сами по себе, являют индивидуалистичность), когда как культура китайская, более соборна, и менее лична. Не смотря на то, что в отличие от китайской поэзии, вся японская поэзия не рифмована, она более, напевна, даже, более романтична. Наконец, лирика китайская (где открытые эмоции считались недопустимыми ) куда, более консервативная, культурно- монотеистичная , чем культура Японии.
Если , китайская поэзия, отражает космос , то японская, космос, скорее, выражает.
Отличие состоит и в том, что китайской поэзии свойственна широта, величие пространства. А японская поэзия стремилась , скорее, к чему -то малому. К цветку, к улитке, к травинке, или, к сверчку, (хотя и эту традицию Япония взяла от Китая, ее, однако, универсализировав и утончив. ) Китайская поэзия - это поэзия Дао, ей свойственна вечность. Японской поэзии, напротив, свойственна передача мига, или чего то неуловимого, неуловимо изменчивого, даже в постоянном .Это, в большей степени, поэзия Дзена.
Китайская лирика, более духовна, ибо, более созерцательна .
Как ни странно, китайская поэтика, в чем -то близка к поэтике иранской, к поэтике Низами, хотя отличается от арабской поэзии тем, что в ней нет страстности., а скорее есть отрешенность. А японская поэзия более душевна, и изысканна по форме, более проникновенна, и романтична. В ней больше действия, игры, неуловимости, недосказанности, или переменчивости. Повторюсь, романтична эта поэзия в силу ее большей индивидуалистичности.
Китайская поэзия классична, японская романтична .
При этом, если китайская поэзия, тяготела к форме, японская поэтика не смотря на похожие образы, (и образный ряд) тяготела больше к формулистичности, чем к форме., стремясь выразить максимум в самом минимуме сказанного. И Китай и Греция в (в этом смысле) есть искусства чисто классические, потому что это больше искусства формы, когда, как японская культура это, больше культура душевной формулы, чем классической формы.
Искусство классическое - искусство недосказанности за сказанностью .
А искусство романтическое - искусство сказанности за недосказанностью. Это скорее искусство невыразимого, чем выраженности, искусство диалектики чувства. Вся прелесть китайской поэзии состоит , в том, что бы скорее, не досказать, когда как вся прелесть, или тайна хокку, танка, и вообще японской лаконичной поэзии состоит совсем не в том, что бы, что- либо, не досказать.
А , в том, что бы не сказать, а скорее указать.
Указать, всем несказанным за сказанным, (а ряде случаев, и сказанным за несказанным) , скорее - дав чему -то, самому, сказаться, «обнаружиться» в стихах. В этом , особенном смысле, японскую поэзию (говоря шире, японскую культуру) можно назвать романтической.
Хотя и не в европейском смысле, а в смысле восточном.
