Осенняя Москва грохнула фейерверком желтеющих листьев, запахом увядающих бархоток на ярких по-летнему еще клумбах. Учебный год завертелся, закрутился, у меня начался новый роман и я стала невнимательной. Я не замечала, что в Ленкиных кошачьих глазах балованная искорка чуть притухла. Я не замечала, что она на лекциях как-то слишком задумчиво смотрит в окно и долго кусает шариковую ручку на практических занятиях, думает о чем-то своем. Мы почти не говорили, я срывалась сразу с последней пары и неслась, выпучив глаза, влекомая нежным вечерним сентябрьским воздухом и гормонами.
Она не трогала меня. Только иногда я чувствовала ее взгляд, но было ясно, что она не обижается. Просто живет отдельно. Сама. Без меня.
К концу сентября, я немного очухалась, посмотрела вокруг и увидела, что моя блестящая рыжеволосая красотка стала похожа на маленького грустного котенка.
- Лен. Что-то случилось у тебя? Ты как-то изменилась вроде?
- Да я что-то чувствую себя странно. Горло вот болит и бок. Мама ругается, хочет меня в больницу уложить. Врачу из поликлинники не верит, чот. Я не пойду в больницу. Все будет по капустке. Только вот настроение еще неважное, как назло. Не хочу ничего. Да ладно -не обрашай внимания.
Я не обращала. Я кружилась в водовороте своей любви, счастливая и совершенно осатаневшая. Тараканы в моей голове и бабочки в животе сговорились и съели мозг.
Все рухнуло, когда я поняла, что Ленки нет уже неделю в институте. И я, наконец остановилась, вернее споткнулась, как лошадь, налетевшая на препятствие.
Огромный центр на Каширской внушал ужас. Громадные светлые коридоры казались наполненными болью и страхом. Я, с колотящимся сердцем шла, стараясь не стучать каблуками и казаться невидимой. Я старалась не замечать вывески с равнодушным словом " онколог". И когда мне навстречу попадались малыши с огромными страдающими глазами, в которых отражалось полмира - я отводила глаза. Я понимала, что миру наплевать на то, что маленький светлоглазый эльф - без ног...
Ленка лежала в палате на двоих. На огромной белой подушке, маленькое личико казалось желтоватым, а рыжие волосы - почти красными. Горящими...
Она смотрела на меня молча. Долго. Глаза были сухими и такими зелеными и блестящими, что казались неестественными. Кукольными. Я не могла найти слов и мы смотрели друг на друга минут пять, без единственного слова.
- Ир. Она с трудом разлепила сухие губы. - ты знаешь, что я умру?
Все слова, которые я быстро и жалко лепетала, о том что сейчас хорошие доктора, что она молодая, что мне сказали о ремиссии по восемь лет, такой, что можно даже родить, были пустым шелестом на фоне её молчания. Она смотрела на меня своими странными глазами и я видела, как она впитывала каждое моё слово.
-Ир. Пообещай мне, что я не умру...
Я слишком поздно заметила, что в углу у окна сидит маленькая сгорбленная старушка... Крошечная, зеленоглазая. Она тоже молча и какими то сухими глазами смотрела мимо меня. Если бы не знала, то никогда бы не поверила, что это она, Ленкина мама.
Я шла ко коридору, не замечая никого. Серые стены, серый линолеум, серый кафель. Холодно. ..
Одна только фраза крутилась в моей воспаленно - отупевшей голове - "За что"?