Росчерком быстрым исчезла птица в предутренней мгле.
Нежное рыжее перышко в белом ажурном крыле.
Были с тобой мы или не были, знаешь не важно уже
Я здесь - ворона на привязи. Ты- на крутом вираже.
Моя быстрая птица, стремглав пролетевшая по небу, верная моя подруга, я немного расскажу о тебе. Ты не против? Смотри - я ничего не забыла...
**
- Ты, жирная сволочь, падаль московская, еще раз сунешь свою толстую ...опу на этот ряд, будешь бита. Ишь, ряху разъела, мурло мухами засиженное, красавица хренкемродная. Су... бл.....
Шипящие согласные издавали змеиный звук , вместе со слюной разбрызгиваясь из вроде красивого, но перекошенного рта одной из Кысь.
- Долго ты еще под ногами будешь путаться, тварь? Еще раз увижу, что ты расклячилась на наших местах, убью, ...дина. Пасть закрой, уродина.
Поджарое тело изогнулось и сумка, тяжелым комом, пролетела, чуть не задев меня по лицу и плюхнулась жабой на стол.
Я вскочила, что-то жаркое опалило мне лицо и тут-же сменилось холодом. Я почувствовала, что вспотела сразу вся, до трусов, хотела бежать, но застряла в проеме между столом и скамьей, и плюхнулась назад, больно отбив задницу. Кысь (на этот раз, это оказалась Женька, наглая и жестокая блондинка из подмосковных Бронниц, попавшая в институт по разнарядке от совхоза) одним ловким прыжком вскочила на стол и тонким каблучком наступила на мою сумку. В сумке что-то предательски хрустнуло.
Помада! Дорогущая помада, того дико модного фиолетового цвета, которую я всеми правдами и неправдами упросила купить мать!
- Еще раз сядешь сюда, дерьмо, на горло твое жирное наступлю, лахудра московская, фря. Дугой выгнутые, тоненькие брови Женьки хищно дрожали, делая ее рысье личико еще более злым.
- Пшла вон!
Я вжала голову в плечи и почувствовала как слезы, подлые и горячие, подступили к горлу. И в этот момент чья-то маленькая крепкая ручка легла мне на плечо и чуть придавила, не давая встать.
- А не пошла бы ты сама, ...дина, вон? Что ты при.. лась к ней, не к кому что ль больше - тонкий голос зло звенел.
Я неуверенно оглянулась - сзади, воинственно нахохлившись, и накручивая ремешок маленькой сумочки на кисть, стараясь взять ее поудобнее, как пращу, стояла маленькая девчонка.
Пышные задорно-рыжие волосы, все в крупных волнах, небольшое личико, большой рот, и прищуренные длинные египетски-раскосые глаза, которые казались инородными, словно их взяли на ненадолго, немного поносить
Она была похожа и на Буратино и на злого львенка, и я почему-то успокоилась.
Женька враз сдулась, спрыгнула со стола и, дернув презрительно плечом, ушла.
- я Лена, - зло сплюнув в сторону, сказала девчонка, - А тебя как зовут? Не плачь, не стоит это дерьмо того. Пошли в столовку...
***
- А ты не будешь второе что - ли? Смотри, Армен картошку с мясом потушил, вкусная, обалдеть!
Ленка жадно смотрела на мою тарелку, которую я, не тронув, отставила. Огромная столовка на биостанции вся пропахла одуряющим ароматом тушеной картошки и ядреных, хрустских соленых огурцов. Их исправно поставляла огромная, как танк, мама Армена, смуглого, возрастного, сутулого студента. Он все время дежурил по столовой, вызывался сам, набивал руку, мечтая открыть кафе в своей горной деревушке.
- Да бери, Ленусь. Я не жру, знаешь же. Чо спрашивать каждый раз, издеваешься что-ли?
Я муторно и мучительно худела, стараясь хоть на полсантиметра уменьшить свою толстую попу. Все что я не съедала, отставляла, мучительно глотая слезы и голодные слюни, не тронув, быстро и весело уплетала худенькая, стройная Ленка.
- А я тебе огурцы свои отдам. Забирай, я не люблю.
-Ага, поверила прям, не любишь....Ладно, давай ужe.
По замшелой деревянной лестнице старого дома подмосковной биостанции я поднялась тяжело, но быстро. Сергей был уже на вечеринке, и я боялась опоздать. Но вдруг, где- то там, в сырой темноте комнаты девчонок, глухо-глухо прозвучал тихий всхлип. Я включила свет и увидела Ленку, комочком свернувшуюся на кровати и горько рыдающую в подушку. Упало сердце и жалость до удушья сжала горло.
- Что? Кто?
Маленькое заплаканное личико, было похоже на красный мокрый кулачок.
- Они вытащили мою банку. И сожрали, сучки.
- Что вытащили, Лен? Скажи ты толком, не реви.
- Они сгущенку мою украли. Я ее две недели берегла. Я есть хочу, понимаешь? Я так сгущенку люблю, ужас, мама прислала!
Несчастное личико прижалось к моему плечу.
- Ты, Ленк, прям дракончик какой. Я домой напишу - мать пять банок пришлет. Хочешь - десять, она сколько хошь достанет. Да не реви ты, блин!
- Ладно.
В еще красных глазах заплескалась чертовщинка
- а как тебе Армен? У него ...попа волосатая, и там все, аж рука путается.
- А ты откуда знаешь?
- От верблюда!