Дочь, Шекспир и не много красным
– Привет, па, – это включился экран компьютера, и мне опять показалось, что на мгновение я увидел алый китайский флаг. Странный такой обман зрения, а может – ментальный глюк.
Дело в том, что у меня в социалистическом Китае уже год живёт взрослая дочь, вот отцовское воображение и рисует красным.
– Папа, о чём ты хотел поговорить?
Надо сказать, что дочь у меня хоть и красивая, но умная, а там преподаёт английский и одновременно изучает китайский язык. Не пропадать же такому добру, решил я – отныне мы станем сочинять рассказы вместе. Сочинять будем вдвоём, как Ильф и Петров, но ещё талантливее. Каждый из нас будет писать фрагменты на своём телефоне, моя задача – лишь синхронизировать.
– Дочь, как тебе такая мысль?
Дочь с экрана компьютера ответила, что наш творческий дуэт обречён на успех, а это она любит. Осталось только придумать интересную тему и куда складывать деньги от всемирной славы. Можно в её комнату, пока та пустует, а потом, когда наличность перестанет влезать, придётся занять комнату брата. Тут мы оба замолчали, потому что брат, хоть и младший, а упёртый.
– Может, ему денег немного посулить? – предложила умная дочь.
– Ты что?! Это непедагогично, – возразил я. – Пусть потеснится.
А сам в душе порадовался за красивое слово «посулить». Мне казалось – оно давно на свалке вместе с «исполать» и прочими анахоретами.
– Па, ещё важный вопрос, как мы прибыль делить будем. Предлагаю честно – пятьдесят на пятьдесят.
Я вспомнил, как ей в школе давалась математика, поэтому уточнил:
– Половина тебе и половина мне?
– Ну, да. Я беру, сколько мне надо, а ты берёшь, сколько скажет мама. Должно много денег остаться, – убежденно сказала дочь, – наша семья ещё долго не будет голодать.
– Это верно, – сказал я. – Мы не можем голодать долго.
А вы бы что ответили на моём месте?
– Тираж, папа, сделаем сразу большой, 50 тысяч, чтобы не мучиться с переизданиями.
– Не мучиться, – подтвердил я.
– Обложка нужна красивая, в современном стиле под старину. Я тебе сброшу, пап, примеры того, что сейчас в Китае модно. Архаика с тонким намёком на модерн.
– С намёком, – согласился я.
– Ладно, па, если все вопросы решены, я отвлекусь на вторую линию. Не отключайся, вернусь через полчаса. Люблю тебя.
Легко было сочинять сюжеты в девятнадцатом веке, чуть задумался о тяжкой доле народной и, вот, ты уже в учебнике по литературе. Пиши себе об угнетенном крестьянине, тут тебе и слава, и почёт, и тиражи. На сегодня, как мне известно, все вакантные места на звание классика русской словесности заняты, крестьян больше нет, а писать про местный агропромышленный холдинг у меня рука не поднимается.
Технологии меняют всё. Мир с бешеной скоростью несётся в направлении полной свободы, выбивая из-под русской литературы её главные темы. Что такое любовь между мужчиной и женщиной, если женщина свободна распоряжаться своим телом? Что такое безграничная любовь к родине, если родин две? Стоит ли устанавливать опцию «храбрость» боевому дрону? Для чего рожать, если не дети, а пенсионная система, гарантируют сытую старость?
Литература больше не способна служить зеркалом жизни, в лучшем случае она отражает свет вчерашнего дня. Напишешь мысль, а она к вечеру устарела. И ладно бы украли, хуже, она пришла в голову всем сразу.
– Папа, слушай, – это на экран вернулась дочь.
Вот наваждение, мне опять показалось, что я увидел красный китайский флаг с характерными пятью звёздами в левом углу.
– Сядь и не падай, я нашла яркую тему для нашего первого рассказа – любовь двух трансгендеров. Изюминка в том, что в одном важном для любви аспекте они не совместимы, им тупо нечем. Первый транс делает подпольную операцию и меняет свой пол в угоду милому другу. Тут оказывается, что этот второй поторопился и тоже успел себя поменять. В Китае такое запросто. Как тебе сама идея жертвы во имя любви? Получился двойной сюрприз! В итоге, они опять биологически не совместимы! Все деньги потрачены на «чёрных» хирургов до последнего юаня, а единство тел так ни разу и не достигнуто. Чувствуешь, какой накал страстей? В нашем рассказе будет и другая линия, это – консервативные родители, которые против детской любви, потому что сами из разных кланов. Кланы эти издревле враждуют между собой, у него предки – лесбийские пары, а у неё – традиционные гомосексуалы. Драматичная несовместимость двух любящих душ в токсичной социальной среде. Как тебе мысль?
– Что-то такое я читал у Шекспира, доча. Но у него всё кончилось плохо. А ты там не влюбилась ли, во что не надо?
– Па, влюбиться в продукт восточной хирургии? Не волнуйся, я даже не беременна ни от кого. Работаю с китайскими детьми, все вечера провожу с подругой натуралкой. Так что и тут без шансов.
– Может, ты голодаешь? Как тебе платят?
– Деньгами. Я бы сказала, сколько это в рублях, но ты расстроишься. Кто у нас в семье российский бизнесмен – ты у нас российский бизнесмен. Так что если нужно, не стесняйся, я вам вышлю. Только маме не говори. Сегодня же начинай писать наш рассказ, будем выкладывать его по кусочкам в интернет.
– Про двух трансгендеров? Доча, подожди минуту, я погуглю. Трансгендеры – люди не определившиеся с полом. Это, что, для кого-то актуально?
– Пока ещё да. Через год будет поздно, когда идея одновременно всем придёт в голову.
Трудно спорить с собственной же мыслью, и я подчинился напору юности.
– Хорошо, доча. Но, чур, никакого разврата. Знаешь, в русском литературном мейнстриме целомудрие играет роль морального стержня, за неимением других. Изображение голого тела, это…
– Я всё поняла, папа. И вам с мамой нескучного вечера. Пока.
Итак, мне даны условия задачи: есть пара юных китайских трансгендеров, и – большая любовь между ними. Трансгендеров разлучают консервативные родители нетрадиционной направленности. Всё просто, классическая драматургия. И тут я дрогнул, мне показалось, что я не справлюсь, и пытаться нечего. С другой стороны, если вспомнить, я же люблю писать про прогресс, да и дочери обещал.Ну, поехали...
Поворот к прогрессу
… Был обычный китайский вечер. В такие вечера, как известно, бумажные фонарики в такт волнам качаются на быстрых водах Янцзы. Тёплый ветерок лениво перекатывает через широкую площадь Тяньаньмэнь вчерашние дацзыбао. Великий Кормчий внимательно смотрит с огромных портретов в прекрасное будущее могучего Китая. Всё в Поднебесной дышит тысячелетним спокойствием и умиротворением и тут, о чудо, Гуанг впервые несмело целует свою Уангу. И во второй раз целует он её, и в третий раз. А на четвёртый...
– Ты не должен так делать, любимый, – сказала прекрасная Уангу. Мои реакционные родители отказываются оплачивать новые операции. Они проклянут нас. Каждый день мои папы доводят меня до истерики, интересуясь, кого, тебя или меня, надо будет везти в роддом. А я что, обязана всё знать?
– Наши родители – отсталые элементы и нуждаются в суровой чистке, – ответил прямодушный Гуанг своей милой. – Мои мамы тоже хороши, похоже, что они забыли, как сами в молодости страдали от сексуальных ревизионистов. Я сообщу в партийный комитет, пусть их покритикуют.
В воздухе зазвонил прозрачный телефон, до той минуты невидимый.
– Обращались к нам? – раздался красивый баритон. – Это пекинский комитет красных трансгендеров. Мы готовы сурово осудить ваших родителей. С этой минуты их социальный рейтинг снижен на 10 пунктов. Отныне, чтобы воспользоваться мобильной связью, они должны будут послать предварительный запрос почтой.
– Я решительно поддерживаю такое принципиальное решение, – воскликнула Уангу.
– И я, – сказал Гуанг.
А, может, и наоборот, поскольку губы у них были заняты.
Ещё одна незабываемо прекрасная ночь заканчивалась. Всё в природе указывало на победу разума и решительный поворот к технологическому прогрессу.
Всё, я поднял голову от клавиатуры, на сегодня с Китаем покончено. Реакция дочери последовала мгновенно.
– Папа, и это начало нашего рассказа? Не вздумай публиковать в сети. Меня из-за него больше не пустят в Китай! Они мониторят весь мировой трафик и шуток про себя не признают!
– Не бойся, никто себя в рассказе не узнает. Сейчас поменяю имена героям, из Гуанг сделаем Уангу и наоборот, им-то точно всё равно, – отшутился я и нажал в телефоне кнопку «опубликовать в Facebook».
Произошло что-то необычное, телефон отозвался бурной вибрацией и мерцающим экраном. Запахло горелой проводкой. Все мои попытки перезагрузить и реанимировать недавно приобретённый американский аппарат – провалились. За секунду до этого мне показалось, что на экране агонизирующего iPhone появился красный флаг, … нет, на этот раз, точно, показалось. Я со страхом смотрел на экран компьютера, но он пока работал.
– Доча, а если мы напишем что-то действительно актуальное? Создадим большой серьёзный роман, зачем нам эти глупые рассказы? Чтобы сразу перевод на иероглифы и тиражи за миллион?! Как тебе тема спасения китайских панд под руководством центрального правительства Китая? И название я уже придумал: Красные панды.
– А они будут трансгендерами?
– Будут. Обязательно будут.