Его полотна — быль и явь. Его сюжеты не просто прочувствованы — они и в самом деле прожиты, пройдены, проникнуты личным опытом. Навсегда осели в душе художника пылью фронтовых дорог, расчеркнули судьбу твёрдыми линиями характера, осветили храм человеческой памяти светом звёзд, струившимся с морозных небес в далёком 42-м...
Его герои — не просто узнаваемые. Они — живые. Не даром их образы, вырванные мастером из лап Вечности и с огромной любовью перенесённые на холст, побуждали множество людей со всех концов великой страны-победительницы слать автору письма с одной и той же отчаянной просьбой. «Расскажите, когда и где Вы видели моего так и не вернувшегося домой отца/сына/мужа/брата?» Ведь это именно его (писали люди) — и в том сомненья нет —Вы запечатлели на картине! Вот же он, замер в задумчивости у костра, слушая чей-то неспешный рассказ и тихо улыбаясь понятным лишь ему одному мыслям. Не может же быть, чтобы это был не он! Разве могли мы, его родные и близкие, не признать этот характерный наклон головы, этот жест, эти вечно смеющиеся голубые глаза».
Юрий Михайлович Непринцев родился в Тифлисе, в 1909 году. С детства влюблённый в живопись, своё осмысленное творческое становление он начал в ленинградской студии Савинского. Затем было обучение в Академии художеств под руководством выдающегося мастера и педагога И.И. Бродского.
Начало Великой Отечественной застало его на третьем курсе аспирантуры. Доброволец, командир взвода, инструктор штыкового боя. Синтез чувствительной, гибкой и восприимчивой натуры художника с ипостасью бойца — уникальный «сплав», удивительный по своей силе и выразительности феномен. Хотя бы потому, что годы тягот и лишений самого страшного в мировой истории вооружённого противостояния не заковали его сердце в стальную «броню» и не подавили творческого начала. Напротив — его картины — настоящие оды человечности.
Вглядитесь, дорогой читатель, в лица его героев, «вчитайтесь» в их характеры. Никто из них не низведён до «функции», до «производной» от какого-то одного внутреннего мотива, фатально доминирующего умонастроения. Его герои дышат, любят, ждут, радуются и страдают не ради того, чтобы быть достаточно наглядным символом в центре живописного полотна. Напротив, фашистское нашествие — лишь ужасное, трагичное, но всего лишь временное обстоятельство; лишь мрачный фон, на котором только чётче «проступают» все лучшие душевные качества персонажей. Свет на фоне мрака.
Точно так же с кажущийся с первого взгляда хрупким и нежным зелёный росток порою непостижимым образом пробивается сквозь бетон и асфальт, чтобы поскорее «увидеть» Солнце. Его цель — там, за пределами сдавливающего со всех старон серого камня; и потому он обязательно победит. Ведь тот, кто сражается за нечто большее, чем он сам; тот, чьё искусство — больше, чем просто способ самовыражения — всегда заведомо сильнее любой преграды, встающей на пути.
Пронзительный, «цепкий», по-хорошему «жадный» до деталей, но в то же самое время начисто лишённый «украшательства» стиль Непринцева делает его живопись бесценной для будущих поколений. Там, где «сухая» документалистика не может совладать с воссозданием, к примеру, атмосферы довоенных лет, либо не сможет вполне передать умонастроение людей, на чьи плечи легла труднейшая и благороднейшая миссия в Истории человечества — достаточно просто взглянуть на работы кисти Юрия Михайловича. И больше не нужно слов.
