.
Если говорить о моем отношении к любви, я бы сказал, что я скорее отношусь к любви уже с недоверием. Люди очень часто пишут и говорят о любви, не смотря на то что именно любовь приводит людей к ненависти, (при этом самая сильная, самая преданная , или страстная любовь.), не говоря о том, что человек порой не в состоянии провести границу между своей любовью, и ненавистью . Когда в интернете постят самые сладкие и красивые слова о любви, мне кажется, людям эти слова нужны только для того, что бы прикрыть ими свою замаскированную ненависть, что бы доказать себе какой ты все таки милый и хороший (из бессознательного страха перед огнем твоей ненависти) , какой ты бываешь нежный порой... А что уж говорить о любви к Родине, невозможной без ненависти к врагу? Люди пишут о любви. А по мне так лучше сразу же исходить из ненависти, во первых, потому, что это честнее, а во вторых, потому, что ненависть более исходна для человека, для его эго, или земного я, для его отношения к миру, невозможного без деления на свое и чужое, на врагов и друзей, на условных негров и белых. И наконец, в третьих, ненависть лучше хотя бы потому, что если любовь часто приводит к ненависти, ненависть, уже точно не ведет к дальнейшей ненависти, (ибо ненависть - как я уже заметил, и исходна и конечна.) Ненависть может умножаться лишь количественно.
Например, вчера ты ненавидел одного репера, (или скажем, либерала), а сегодня , уже трех. Ненависть растет количественно, но глубже ,интенсивнее, или активнее ненависть не становится. Напротив, ненависть порой способна привести к сочувствию и состраданию, если мы взглянем на ненавистного нам человека как то иначе, увидим в нем нечто достойное, хотя бы сожаления. А с другой стороны и подлинная любовь ведет к состраданию. В чем же тогда состоит разница? Может быть в том, что ненависть ведет к состраданию, не в такой личной форме, как любовь, (поскольку, ты скорее сострадаешь жизненной ситуации человека), когда как в любви мы сострадаем самому человеку, независимо от его ситуации. Я много кого ненавижу. Я даже не могу сказать точно, патриот ли я или либерал, потому, что не в силах сказать, кто у меня вызывает большую ненависть. А вот сказать люблю ли я кого, затрудняюсь .
Знаю только что в юности я ненавидел намного больше людей.
Может быть потому , что часть людей, которых я раньше ненавидел, теперь у меня вызывает сострадание. Я могу сказать точно, что я например перестал ненавидеть негров. Перестал, когда услышал впервые Блюз, и Соул, стал читать Мартина Лютера Кинга, и, главное, когда я вспомнил, как я плакал в детстве , над хижиной дяди Тома... Когда остался совсем одиноким, стал вдруг вспоминать. Для меня это большая, и неожиданная внутренняя эволюция. Минус ненависти все таки, ее неконтролируемая количественность. Как это пояснить? К примеру я ненавижу философа Дугина, (хотя, если спросить за что, не знаю, на мой взгляд, Дугин прекрасный философ, и я ему не сделал бы никакого зла при встрече ) , но не о том я.
Я о том что трудно ненавидеть одного Дугина.
Если ты ненавидишь Дугина, приходиться ненавидеть и поэта Рембо, только за то, что его любит Дугин, и за это еще больше ненавидеть Дугина. Потому что он похитил у тебя любовь к Рембо. Вместе с Дугиным приходиться ненавидеть его учеников, среди которых есть симпатичные люди, и милые, ни в чем не виноватые поклонницы философа. Приходиться, тем не менее ненавидеть и их. Вместе с Дугиным приходиться многое что ненавидеть, только за то что , это любит Дугин. Однако, у ненависти больше плюсов. Ненависть учит не обольщаться, не строить иллюзий, смотреть на вещи резко и трезво.
Наконец, ненависть учит искать иную, более настоящую любовь.
Ту, которую не похитит никто, и которую ты бы не открыл никогда, если бы не ненавидел. Я и Элтона Джона полюбил после того, как его концерты стали запрещать в России. Я полюбил его уже за то что он гей, не смотря на то что сам я, стопроцентный гетеросексуал. То есть я конечно же ненавижу и женщин. Но по крайней мере это гетеросексуальная ненависть... Я вижу и чувствую красоту женщин. За что я их и ненавижу...
Наконец, ненависть учит самой любви.
Еще раз приведу такой пример. Ты ненавидишь Дугина. А Дугин ненавидит например, такого то автора, или человека. И разумеется по законам жанра ненависти, ты этого человека начинаешь любить, только за то, что его Дугин назвал мразью. А может быть дело в том что я вообще не способен на любовь? Пожалуй. Я ни то что бы равнодушный, я, скорее холодный.
То есть ненависть моя во мне обычно холодна.
Даже когда недавно шла передача о Норвегии с Познером, я вдруг возненавидел Познера (который ненависти у меня никогда не вызывал) и вдруг проникся любовью к Брейвику...Мне Брейвик показался красивым, романтичным и привлекательным. Я обратил внимание на то , что у него очень правильная форма носа, (и точеный классический профиль) и застенчивая, но располагающая улыбка мужественного, но очень одинокого человека.
А кто такой Познер на фоне Брейвика?
Когда он ведет свои передачи один, или с кем то из более мирских собеседников, мне он даже нравится. Но лучше бы он не снимал передачу о Брейвике...Он снимал передачу о Брейвике и не понимал, что Брейвик убивает его духовно, целясь в него из какого то ангельского автомата.
Так на фоне Брейвика меркнет Познер, что словно Брейвик его убил одним этим контрастом.
Это сразу же бросилось в глаза
Такой красивый, такой преступный (во имя своей идеи), такой большой, прямой вертикальный Брейвик., (словно вышедший викинг из саг, или герой из пьес Ибсена) и такой маленький суетливый (на его фоне) , очень уж земной Познер. Конечно , (как христианин) я не оправдываю убийств совершенных Брейвиком. Я просто, заметил этот контраст…
Итак ненависть требует жертв., уже в этом состоит ее аскеза.
Может быть и не христианская, (а спартанская) но аскеза. Вот любил ты Рембо, (а Рембо я и вправду любил, меня с Рембо Лена Шварц сравнивала...Как я мог Рембо не любить?) Любил до тех пор пока Дугин не написал о своей любви к нему. И все. Поскольку, я ненавидел Дугина, пришлось возненавидеть и Рембо. Пришлось сжечь мою детскую любовь к Рембо.
Но за то я вдруг открыл Бодлера.
И вспомнил слова Лены Шварц, которая мне рассказала, как в юности она любила Рембо. А сейчас она поняла, что Бодлер его выше как человек и как поэт. Не больше, а выше...Слова Лены для меня всегда звучали как слова матери родной. Мать вообще должна воплощать что то святое, светлое, чистое...Даже последний преступник помнит свет матери. Например, Гитлер очень любил свою мать. Ее портрет всегда был на его столе. Всегда. Потому что она любила Адольфа...
А вот меня Лена Шварц любила. И еще тетя Таня...
Впрочем, не подумайте что я сентиментальный. Если и сентиментальный то по немецки, не по русски. Потому что я не русский. В жилах моих по отцу у меня течет немецкая кровь, а со стороны предков по линии матери эстонская. Не литовская, (литовская это тоже славянская ) а эстонская.
Но все таки я очень сострадательный человек.
И предел моей ненависти - сострадание и жалость. Вот скажем я ненавижу Дугина. А чем мне Дугин может ответить, чем? Дай ему в руки автомат, это бы не придало Дугину силы. Мои глаза холоднее дула автомата, мой взгляд нигилистичнее, и уничтожительнее. У меня глаза страшными бывают в минуту ненависти.
И что он сделает?
Разве что спрячется за широкую спину Баркашова... Вот это понимание, что перед моей ненавистью человек бессилен, и рождает мою жалость. Хочется уже подойти к Дугину, обнять его, успокоить, улыбнуться.... Если я ненавижу человека он бессилен передо мной, даже если он меня в десять раз сильнее физически, и даже если он вооружен .
Он убьет меня пулей.
Он убьет меня, но не мою ненависть. А мой взгляд смертельнее пули, и он навсегда поселится в его сердце как военный осколок, пока однажды не убьет его. Со мной нельзя враждовать. Со мной нужно дружить, а лучше не замечать. А враждовать нельзя. У меня слишком сильная энергия ненависти, как у хорошей сиамской кошки в глазах .
У собак не бывает такой ненависти.
Собака духовно слабее кошки. Если бы собака сосредоточила такую силу ненависти в своем существе, какую сосредотачивает кошка во время агрессии, собака бы умерла от инфаркта. Собака друг человеку. А кошка вначале друг Богу. А потом друг природе.
И только потом уже друг человеку.
И Сперанскую Нателлу мне стало вдруг жалко...Перестал я ее критиковать. Только начну, уже жалко ее становится, думаю, про себя., что же я делаю? Критикую беззащитную женщину. Откуда такая жесткость? Она не сможет мне ничем противостоять а я (получается), этим пользуюсь.
Это же как против заповеди Христа идти.
А Христа я люблю. Потому что не могу не любить. Христа невозможно ненавидеть, хотя и есть те которые ненавидят Христа. Но как можно ненавидеть мать, если она тебя любила и любит, отца, или любящего друга? А Христа еще невозможнее ненавидеть. Только какое то ложное отражение Христа можно ненавидеть.
И чем больше я ненавидел, тем больше во мне рождалось жалости, и сострадания...
Далеко не ко всем конечно. Но тем не менее, я ощущаю, что во мне начинает побеждать сострадание ненависть. А любить я не умею. Не умею любить людей и все. Но сострадать могу... За то мое сострадание как правило не переходит обратно в ненависть. Ибо от любви движутся только к ненависти, за то, от ненависти - к состраданию , (как своему пределу) а не наоборот. Бывает конечно у людей и все наоборот, но это неправильно.
Может ли талантом художника двигать обида?
Не смотря на то что принято отвечать что нельзя писать стихи , писать картины или музыку от внутренней обиды на мир, ответ этот конечно же глубоко неверный. А как же тогда Маяковский, Рембо, Лермонтов, или Шаламов? Другое дело, что плохо когда обида побеждает, закупоривая источник вдохновения, или загрязняя его.
Обида на мир чувство положительное.
Лишь оно говорит о том что личность и душа человека больше всего мира, правда, при условии, что произведение перерастает обиду, перерастая и самого художника. Если философом движет удивление , художником движет нередко обида. И на мой взгляд, обида более продуктивное чувство, чем удивление, даже самое философское.
Потому что удивляется и каждая коза при взгляде на новые ворота.
А вот если коза справедливо обидится на человека, на мир, то сам Господь защитит эту козу на Последнем Суде. И такая коза сможет свидетельствовать против мира, и против своих дурных хозяев. Потому и обида в искусстве - продуктивна. Ибо даже самая темная обида может родить божественный свет. Правда, при одном условии. Если из этой обиды есть выход, в область личной мечты,в область надмирного, в ряде случаев в область героического.
Или - в область прекрасного, наконец…
Не для того нам дана ненависть, что бы она нас разрушила. А для того, что бы мы могли сострадать...А чтобы научиться сострадать, нужно вначале научиться ненавидеть. А чтобы научиться ненавидеть, нужно так же плохо жить как я, не вылезая все детство из психушек. Впрочем, не пожелал бы я этого никому. А любовь к Рембо мне когда-нибудь вернет Господь.
Не думаю, что скоро. Впрочем, Господь с ним, с Рембо.
На самом деле, я эпилептоидная натура, я эпилептик. А натуры эпилептоидные никого не любят. Они холодны. Они либо ненавидят, (пока ненависть не окончится припадком эпилептическим, или припадком ярости) либо тихо умиляются. То детям, то преступникам. Кто попадется, тому и умиляться будут, как Федор Михайлович Достоевский.
И во мне эта черта есть.
В умилении есть дистанция, и потому она неплохо заменяет любовь, в которой дистанции нет. Эпилептоидные натуры это люди, умеющие быть одинокими и отверженными обществом. А еще это очень верующие люди. Иногда это даже пророки или провидцы.
Итак, я сострадаю, или ненавижу.
То есть , ненавижу или сострадаю. А любовь это что- то образующееся посередине, (на пути от ненависти к состраданию), если любовь конечно есть. Однако, я не знаю, есть ли она. Возможно, что ее и нет. Однако , сострадание, точно, есть.
В конце концов и Господь и Ангелы сострадают нам.
