В те давние времена пионерских звездочек структура детского сада сохранялась и в промысле. Поскольку добыча лося давала сразу существенную прибыль охотнику, от 250 руб. с выстрела, что было эквивалентно месячной зарплате инженера. То на этом поле кто только товарные лицензии не закрывал.
И это было не обидно. Потому что промысел сначала продлевался на 15 суток, потому что за лосями гонялись какие-то особо допущенные партийные люди, не имеющие навыков и сноровки. Фантики. И их было мало, и бывали редко, потому что они были всегда заняты какими то заседаниями. А за пару дней до окончания сезона, а если повезет – за неделю, если, например, стоят морозы, тихо и снег гремит - остатки лицензий отдавали нам.
Вопрос куда девались те тонны добытого мяса – не задавайте, не знаю – ведь, по мнению кого то там, в СССР был голод и электрички пахнущие колбасой сновали всюду. И потому Россиюшку мог спасти только капитализм животворящий. Но как-то забрел я на мехучасток (это где лес пилили советские машины, еще до форвардеров и харвестеров, хотя сторонники импорта легко вас убедят, что вначале было - это импортное, на букву Х). Занесло меня туда в погоне за лосем. Запахи столовой привлекли. Решил перекусить. Котлета была из лосятины и она свисала с тарелки со всех сторон. То есть работягам перепадало. Причем котлета стоила не безумные деньги – 15 копеек, как в какой-нибудь студенческой столовой. Меня покормили в долг, кстати – людям тогда было модно верить.
И вот, когда нам перепали лицензии. Ну как перепали – некто управляющий потоками лицензий сказал – бейте лося, можно трех. За трое суток, оставшихся от промысла – теоретически можно было взять и пять. Если бы лоси уже не были разогнаны партийными.
Шли в оружейку, где нормальных карабинов уже не было, из чего можно было заключить, что партия тоже не бросала попыток. Бралось что было – мне обычно доставалась кавалерийская мосинка нестандартного калибра, но с патронами, своими размерами вызывающими уважение. Стреляла она, конечно, так себе.
Теперь надо было разбиться на пары – старый и малый. И ночью выйти в поисках следа, желательно в те места, где лося не били, или били нечасто. Малый топтал лыжню. Чтобы старый как увидит лося - был бодр и свеж. Дефицит времени заставлял быстро бегать и эта привычка ко мне привязалась с тех пор.
По первому свету брался след любой давности. Малый ставился со стороны открытых пространств, поскольку лось лезет в гущу. И он имел в поле зрения след, скажем, справа, выдерживая от него расстояние.
Хитрый старый малого не опережал и шел, имея след на виду – слева. Окружали зверька. Перед густыми мелочáми, в которых мог залечь лось, старый напрягался и был готов к стрельбе лося на ходу. Малый поневоле шумел и трогал лося на старого. Все кончалось выстрелом, лось тут же разбирался старым, пока малый варил очень крепкий и сладкий чай. Старый пил кровь, ел печень и всяко демонстрировал матерость. Малый пил чай. И группа бежала в поисках следующего следа.
Не всегда все получалось красиво – иногда лоси пропускали скрипучего малого и хитрого лиса – старого и тихонько уходили за их спинами без выстрела. Если они уходили за спиной малого - старому было о чем поговорить в избе. Если за спиной старого – "это бывает, паря, чо". Эту группу уже не преследовали.
Бывало, что какой одиночка и выведет охотников к группе, подставив под выстрел не подозревающих собратьев. Тогда можно было с одного места набить и весь план. На вывоз мяса давалось сколько то дней – топталась дорога, мясо вывозилось лошадкой, издали - снегоходом, которых было, что то, очень мало, сдавалось. Охотник брал себе вырезку, камус, ноги, печень, иной сбой, вплоть до вычищенного желудка – собакам. Голова даром сдавалась в детсад.
Охота в одиночку мало отличалась от таковой - с подхода - вдвоем. Казалось бы, что шансов становится более чем вдвое меньше. Потому что лося можно подшуметь, пропустить. Это не так – здесь выбирался удобный ветреный день, и к лосю можно было подойти на десяток метров.
Потом стал охотится с собакой, затем со стаей. Здесь было много рисков, и желательно было закончить сезон до глубокого снега, тормозящего собаку, но не мешающего лосю. Бывало лося ставил и один кобель. Если это была корова с теленком, например. Если группа была похожа на семью, бык гонялся за кобелем. Который ходил кругами, иногда кидался под брюхо быку, делал рывок зубами. Азарт. Лось бил ногами во все стороны, иногда попадая в стволы деревьев с хлесткими, как выстрел, звуками. И тут надо было не зевать, бежать и стрелять быка при первой возможности. Стараясь не подшуметь – уходил. Коров не бил, естественно, а быки зимой популяции были не нужны. Лось разбирался, поднимался на лабаз, потому что при мелком снеге замучаешься дорогу для снегохода пилить. Потом вывозился.
По мере старения собак от такой охоты, естественно, отказывался. Не хватало собакам сноровки увернуться. Снова тропил сам. Охота становилась не динамичной. Тихой охотой. Для старичков.