.
Говоря о любви, еще раз хочу напомнить тем, кто меня моложе, любовь смертна и даже самая сильная любовь рано или поздно гаснет, говоря о мужчине или о женщине, потому глупее всего кончать с собой на почве любви. Любовь эта пройдет, и чем больнее она вас ранит, тем равнодушнее вы в итоге останетесь к человеку. Красота блекнет, и умирает. Ум (даже самый мощный ум) не абсолютен, потому что одной точке зрения можно всегда противопоставить другую, противоположную ей, и столь же хорошо или богато аргументированную точку зрения. Не забываются люди добрые, и бессмертна лишь доброта, лишь доброта абсолютна. Даже героизм забывается, потому, что никто не желает жить с чувством долга кому -то, (в том смысле, что он ему обязан своим спасением), это несвобода, и рано или поздно человек переврет всю историю со своими предками, отдавшими за него жизнь, ради того, что бы начать жить со свободы, со своего выбора а не с выбора своих предков, что бы история началась с него. Только из этого чувства переврали всю историю великой отечественной войны, и даже возненавидели Христа. А что можно противопоставить доброте, как ее можно переврать, и ради чего, если ее так не хватает нам? Подлинно добрый поступок – совершается так, что тот, кому он делается, ничего не должен тому, кто его совершает, ибо нет свидетеля добру кроме Господа.
Человек больше всего жалеет о том, что в его жизни уходят добрые люди, ему становится плевать на гениев, на красавиц и героев, и даже, на самых признанных авторитетов. Хотя , конечно же, доброта не только закладывается природой, но и воспитывается в нас теми или иными героями из нашей жизни, или литературы, ибо этика это область примеров. Но далеко не всегда такие люди и такие герои востребованы, говоря о нравах, или о культуре, особенно говоря о культуре современной, и касаясь современных нравов. Говоря же об обычной жизни, в ней все выглядит проще. Наблюдая над людьми, можно заметить, что женщина, которая не ответила доброму мужчине, полюбит его сильнее всех остальных (ярких или более сильных мужчин ) когда он уйдет, даже если он был простым рабочим. Мужчина будет терзаться воспоминанием о доброй простушке, а не о красивом белье - своей прекрасной воспетой им, (и его современниками) Прекрасной Дамы. Лучшее отношение это только доброта, даже лучшая месть это только доброта. И лучшая красота это только доброта.
И самая сильная жестокость это, тоже, доброта.
Мы живем в век, когда нужно быть мужественным. Однако, даже мужество не абсолютно, человек может быть мужественен пока он не дрогнет., или пока из героя не станет преступником, когда как добрый всегда останется добрым, не перестав им быть в любой ситуации, если он добр от Бога или хотя бы от природы. Мы живем в век когда нужно быть сильным, но вы не найдете ни одного сильного человека, которого не убьет даже подросток. а порой и женщина при очень сильном желании, достаточно его выследить, выстрелить, или оклеветать.
Ни один герой не застрахован от такого сценария.
А как вы интересно убьете доброго человека по заказу , (потому что его, даже не за что убить) и с каким чувством будете жить дальше убив его? Окажитесь в пожизненной психушке, в лучшем случае или в пожизненном аду, уже при жизни. За убитых добрых мстит Господь, приближая Рай, а за жестоких не мстит. Не уменьшением зла приближается Рай, а увеличением святости, и любви. История мира движется большинством но спасается меньшинством.
Хотя, конечно речь идет о святом меньшинстве.
Говорят, что миром заправляет ум, наверное это так, ибо миром (в платоническом смысле) движут идеи. Но жив этот мир не идеями, а лишь Благодатью свыше, которая просачивается в этот мир благодаря меньшинству людей добрых и неиспорченных , людьми в которых абсолютна истина а не идея. Нет идей истинных или ложных. Поэтому, в противном случае, идеи бы загнали мир в тупик, хотя отчасти это произошло, говоря о 20м, или 21 веке.
Мы часто рассуждаем о преступниках.
Мы редко задумываемся о том, что преступник перестанет быть преступником, и убийца убийцей, когда он убьет того кто делал ему одно добро, например какую-нибудь старушку со двора (если такая останется, или найдется), и в большинстве случаев, это будет последнее преступление которое он совершит, хотя, потому и мало таких негодяев даже среди заклятых убийц. Преступник ощутит себя наказанным, если его в зале суда простит жертва, в не проклянет его.
Он не сможет жить с этим воспоминанием.
Но потому мало таких, даже говоря о верующих. Потому что иначе кончилась бы история, и пришло Царствие Небесное. А Царствие Небесное придет, рано или поздно. Мир наш не вечен, а доброта вечна ибо даже за его пределами – Милость Господняя. И люди в самом лучшем случае лишь проводники ее, после Ангелов, а в худшем (и увы, самом частом случае) заложники своего окружения, анонимных сил мира, или истории, в которой они слепнут, или прозревают.
Я могу возражать Дугину, или Гегелю, пожалуйста.
Но я не могу быть умнее Дугина, я могу быть лишь лучше, добрее его, или хуже чем он. И Дугин не может быть умнее меня, поскольку, и Дугину дан точно такой же выбор как и мне. И выиграет тот кто быстрее это поймет. Я не могу быть слабее противника с которым я сражаюсь, даже если он лучше меня владеет оружием, если я его ненавижу так, что я не думаю о своей жизни.
Но я не могу стать и его сильнее.
Я могу стать лишь его выше, а выше, значит, добрее, или чище чем он. Я могу понять то что не понимает он, взглянуть на него так как он на меня никогда не взглянет. Мне может открыться в нем его тайна, а моя тайна останется для него только тайной, если я выйду за пределы конфликта, если я поднимусь над личным, или даже над идейным столкновением. И в этом и состоит сила святости, или хотя бы истоки ее, в какой -то точке зрения с такой стороны взгляда которую не видит он, но вижу я. Мы все ищем слабые стороны друг в друге.
Но это уже и наши слабые стороны.
А есть какая та иная уязвимость в каждом человеке, какая та вытесненная память его души которая теснит в нем его дыхание, когда он, даже дышит, когда дыхание его учащается, и, кажется, вот-вот душа вырвется наружу. И что бы прочитать эту память, - достаточно перестать быть злым, остановив в себе инстинкты жестокости, остановив само время, как остановил его Иисус вступившийся за блудницу., которых веками побивали камнями.
Иисус остановил не просто камни, а само время.
Доброта и Прощение это Вечность вторгшиеся в наше замкнутое время. Этика и есть возможность разомкнуть это земное Время, даже у Канта это выглядит так, хотя и не в христианском смысле. Я могу кого то подавить, ну и что? Если он возьмет в руки револьвер, (а я окажусь безоружным) подавленным буду я. И у меня всегда останется лишь один и самый последний мой выбор, быть лучше чем он, (в противном случае я стану лишь хуже, или таким же.)
А как ты станешь лучше того с кем ты борешься?
Чем Сталин лучше Гитлера, или Гитлер Сталина? Нужно очень веровать в Господа, что бы увидеть своего оппонента не из зеркала, а как- то иначе. У нас всегда есть выбор быть ближе к Господу, или к миру, продолжать это время, с его этическими последствиями или проводить Благодать, участвовать в безумии и продолжать его, или остановиться.
А Благодать уже проведена.
И История окончилась со смертью, и с Воскресением Христа , потому что нет более высокого, или большего события в истории и не случится. И нам осталось это понять, и это принять. Быть сильнее, умнее, красивее всегда ложное превосходство. Это превосходство во времени, или в пространстве. Мы можем быть лишь добрее, или хуже.
На самом деле свобода не в нашей любви.
Свобода начинается со свободы от любви к мужчине или женщине, или с нашей независимости от тех, кого мы любим, если в нас побеждает абсолютная любовь к Господу, свобода начинается тогда, когда мы освобождаемся от идеализации человека, потому что перестаем судить его. Мы перестаем влюбляться когда сами освобождаемся от нарциссизма, когда перестаем быть пойманными тем, что в самих себе не замечаем.
Мы можем выбрать Вечность, или потерять все.
Чем Прекрасное отличается от Красоты? Только тому кто видел много уродства, откроется Красота, но только тому кто видел и познал много несчастья, откроется Прекрасное. Рай это всегда лучик откуда-то, внимания, участия, любви, появившийся из ниоткуда. Рай всегда неожиданен, почти незаслужен.
А что можно сказать об Аде?
Ад это невозможность доброты и сострадания не к тебе, а у тебя, что и замыкает твое страдание (из которого сострадание являлось бы выходом.) Это невозможность твоей улыбки в адрес ребенка, (поскольку, тебя занимают например, в этот момент девушки, или деньги, а не проходящий мимо ребенок .)
Что такое Ад?
Ад это невозможность увидеть человека на которого ты гневаешься с другой стороны, что и образует твою ненависть, поскольку, пока ты можешь взглянуть на него с другой стороны, даже гневаясь на него, ты его не ненавидишь, ибо ненависть твоя не замыкается как это происходит в Аду. Ад не ненависть, а ее бызвыходность. А безвыходность ненависти рождает равнодушие.
Иными словами, Ад это занятость, это отсутствие незанятого места .
И как таковой Ад это отсутствие свободы, отсутствие пробела для лучика благодати свыше. . По этой причине земные грубые наслаждения ведут к аду, потому что они все занимают, не оставляя свободного места в душе для мечты, или для лучика Рая. Пустота ада это занятость, даже если в ней ничего как бы и нет.
Ад это когда душа твоя пуста, потому, что занята.
Именно по этой причине одиночество может быть грустным, но оно не может быть адом по определению. Можно сказать и иначе. Одиночество есть то что можно обменять на ад, (не выдержав его грусти) , либо им спастись, выкупить свой утраченный Рай. Увы, в наше время можно быть либо одиноким, либо жестоким.
Я много пишу откровенного, потому что я свободный.
Однако, если кто-нибудь подумает, что секрет свободы состоит в искренности - поймут и свободу (и меня) превратно. Свободен я потому что я преклоняюсь перед святостью (после святости Христа, и Девы Марии.) Что это значит?
Меня привлекает многое и многие .
Привлекают ли сильные? Привлекают. Привлекают ли красивые? О, да, конечно, же. Привлекают ли умные? Особенно... Но преклоняюсь я только перед святостью, а не перед силой или красотой, или даже умом, потому я и свободен (а свобода это только свобода от искушений), хотя, не могу сказать, что до конца свободен.
Просто я свободнее других людей.
Мне не хочется никому подражать, ни один ум меня не искусит. Что такое святость? Доброта ли это? Святость это нечто небесное, а доброта это земная святость. Перед добрыми людьми я так же преклонюсь, и вижу их, намного лучше себя.
Святость есть род доброты небесной, а доброта - род земной святости.
памятник Деточкину
