«В качестве жеста примирения она выслала мне свежую фотографию. Десяти дён не минуло, с «сессии». Видимо, оное значило открытую ладонь. Я вскинула бровки, в недоумении. Увеличила изображение на весь экран, присмотрелась. И ничего не почувствовала. Среди сотрудников стоит едва знакомая женщина. Неважно одетая, нехорошо выглядящая. Чего-то нового — откровением! — мне не явилось. Я видала её в городе, месяца три назад. Никак она не изменилась, с тех пор. В чём крутизна искренности? Или отчаяния?..
Те же тяжёлые, неопрятные телеса — экономия на спортзале и пеших прогулках. Наверное, жизнь припёрла — не до прогулок. А еда, по-прежнему, главное удовольствие. И радость. После секса, конечно. Но где он, секс?
Молодые и борзые — программёрши, секретарши, мелкий офисный планктон и ценные спецы — смотрелись зачётнее. Начальницы. Погоны не давят, надо полагать. Сжатые, слабо прокрашенные губы, погорбленные плечи, уже не тонкая талия. Несуразная обувь и деловой костюм. Я и не видала такого на ней, ни разу. И выражение лица, в целом. Брезгливо-недовольное. Подчинёнными, собой, миром.
«Блииин!..» — выскочило из меня. Палец завис над клавиатурой. Стоило заслать ответ, но на ум никакого не приходило. И я решила отвлечься.
Пошла на кухню пить чай. По пути, шебуршила кота. Перебросилась парой слов с домочадцами. Долго, протяжно вкушала. Выдула две чашки крепкого, заваристого. А мозги так и молчали! И это мои-то, неуёмные! Говорить, по сути, было нечего. То, что беспокоило, ранило прежде. Вознеслось куда-то в высшие сферы. Где людскому разумению дел нет! А обычные реакции на неё — пропавшую «без вести», года четыре назад — усохли. До размера — «блииин!..»
Ну. Это я и послала. А что врать?! Не по чину! Да и характер не позволяет».