Война разного цвета, но частенько она серая. От пыли, осевшей повсюду после перехода, от грязи, засохшей и кажущейся частью пейзажа, амуниции и тебя самого. А еще серое на войне накатывает, когда окапываешься и встаешь на одном месте. Серое из-за монотонной жизни, меряющейся календарем и часами на посту и после него.
Чем бы солдат не занимался, лишь бы только зае…я, как известно. Мысль простая и ясная, но если в самом начале считаешь себя специально подвергаемым любому ненужному и тупому делу, то под конец понимаешь самую настоящую мудрость, вложенную в простые слова. Рядовые войны, оказавшись вне какого-то дела, легко начинают страдать ерундой, а страдающий ерундой боец – потенциально опасный элемент, ведь от ерунды ему взбредет в голову что угодно. Например, жечь ленточный порох от зарядов к СПГ, сидя в тесной коробке КУНГа и жечь не по дной полоске, любуясь бенгальским огнем, живо сгорающим в руке, а жечь целым пучком, не думая о температуре, скорости горения и всем остальном, что в лучшем случае спалит ему рожу, а в худшем – испортит само оборудование.
Торчащий в точке взвод, несколько месяцев не видевший самой обычной цивилизации, держится за счет тех, кто постарше по службе, уважению и, пусть не всегда, по звездам на полевых погонах-бегунках. Дай во взвод слабоватого офицера, так его подгребут под себя солдаты покруче. Дай во взвод офицера-дурака, так начнется тихое злобное противостояние.
- Здорово!
Капитан служил в особом отделе, был почему-то хорошо знаком всем срочникам части и никто не задавался вопросом – чего он ваще тут делает. Раз есть, значит, надо, контрразведка и все такое.
Мы торчали у развилки Ца-Ведено и какой-то дополнительной, ведущей в обход на Шали, переехав три или четыре дня назад, успев сделать какую-никакую, а землянку и скучали. Скучали откровенно, ведь с самого взводно-опорного пункта уходить особо было некуда, из интересного присутствовала куда-то бегущая речка, сопки вокруг, несколько раз в день пылящий рейсовый автобус, битком набитый суровыми молчуньями и с водителем, привозившим сигареты за какую-то часть «копытных», накинутых сверху.
Хлопов чистил гранатомет, Адик чистил ствол, а я ни хрена не делал, наливая всем кофе. Хлопов, еще две недели назад считавшей всех нас вокруг не иначе, как за чудовищ, освоился и к кофе относился также, как к столовскому чаю, явно привыкнув считать его обязательным.
Капитан прикатил вместе с кем-то из штаба полка, прибывших на двух бэтэрах разведки и ввинтился в нашу землянку незаметно, растворившись в серости траншей, густо оплетших холм над дорогой.
- Здорово.
Особисты часто жили в нашей палатке и даже когда сменился комбат, отношения у них не попортились. А сам кэп был знаком еще с первых месяцев в Красе, находясь рядом с тогда еще моим первым батальоном.
- Скучно?
Адик пожал плечами и закурил. Мне закуривать было глупо, я жевал фильтр уже с полминуты и думал – чего ему нужно?
Взвод, стоявший тут, был уже малознакомым. Наш призыв улетел полностью, оставшихся два-восемь оказалось раз-два и обчелся. Но работали парни вполне хорошо, хотя командир и загонял их до состояния скаковых лошадей после дня скачек. Командир нам не нравился, нас он тоже желал сделать полностью своими, а мы сопротивлялись, опираясь на дивизионное командование и термин «прикомандированные для усиления». Командир не сдавался и последние две ночи прошли в состоянии постоянных ночных проверок готовности. Нервы потихоньку сдавали.
- До дома полтора месяца.
Капитан покивал, как-будто получил ответ на свой вопрос.
- А настроения во взводе как?
Мы с Адиком переглянулись, а Хлопов спрятался в глубине позиции, неожиданно решив перепроверить ящики с гранатами.
- Командир не грозился, если чего, оставить взвод и удрать?
Мы переглянулись еще раз и снова пожали плечами. Командир порой много чего говорил, нам был никем, но сдавать его должны свои, а не мы.
Серость раскрылась с новой стороны. Заползла серой плесенью подозрения и начала покусывать изнутри каждый раз, как наступала ночь. Днем серо-желтое вокруг начала разбавлять совсем густо полезшая зеленка, но с творившимся внутри справиться она не могла. До дома оставалось, впрямь, полтора месяца и как-то не хотелось провести их на нервах.
Через несколько дней взвод неожиданно сняли и перевезли к командиру второго батальона, полноценной роте бойцов и спрятанной у совсем зеленого леска паутине готовых траншей, блиндажей и позиций под наши гранатометы. А еще там был Пряник, жутко скучавший в компании недавно привезенного духа. А командира того взвода, до самой вертушки, доставившей нас в Автуры, мы не видели.
Серое бывает разным, это точно.
Больше про нашу войну можно читать тут, по ссылке